Ох… Походу у нас тут пациент из психлечебницы, Бог он.

— Ладно, что за работа? — решаю уточнить, с дрожью поглядывая на то, как Оскар, бережно положив пушку на блестящую поверхность стола, нежно поглаживает рукоять пальцами. Словно тёлочку голую ласкает.

Впрочем, зачем спрашиваю?

И так всё ясно…

— Сначала, кое-что проверим, — пухлые губы монстра растянулись в идеально красивой улыбке, — сними куртку.

Естественно…

Как и думала.

Какая ещё может быть работа, для хрупкой, обречённой девушки? У которой, в придачу, неплохие внешние данные имеются.

Я замешкалась.

Есть ли смысл права отстаивать?

Он ведь ясно дал понять: либо тюрьма, либо сексуальное рабство.

Как бы я ни мечтала послать его на три буквы со своими предложениями — не могу.

Нельзя мне в тюрьму. И точка.

А стать шлюхой богатенького ублюдка — не хуже, чем несколько лет в помойке строго режима отпахать. Примерно одинаково по ощущениям.

Девственницей, благо, я уже давно не была, поэтому знала на что иду. Главное, у меня оправдание имеется! Ведь на это гадкое дело я решилась ради семьи…”  — всеми возможными способами утешала я себя, наивную.

Поэтому, можно считать, что поступки мои оправданы.

8. Глава 6.

Подумаешь, ножки раздвинуть и потрахаться немного с самым симпатичным парнем Вселенной. Великое дело!

Зато от неизбежного каземата отмажусь.

Сглотнув нервный ком, вставший поперёк горла, молча признав собственное поражение, я расстегнула молнию спортивки и… со всей дерзостью швырнула куртку прямо на стол нелюдя, оставшись в однотонной, полупрозрачной майке.

Во время раздевания, я совсем позабыла об украденных трусиках. Когда бельишко выпало из заначки прямо на видное место, мужчина укоризненно присвистнул.

Оскар довольно облизнулся, радуясь своей маленькой победе, поэтому в его жадном взгляде вспыхнул проблеск удовольствия, когда я, чуть было ему в лицо курткой не зарядила.

Пипец…

Кажется, я нарвалась на самого настоящего маньячину озабоченного! В комнате работал кондиционер, поэтому телу стало немного холодно. И прежде, чем я успела вспомнить, что не люблю носить лифчики, ощутила, как соски мгновенно затвердели, отчётливо натянув полупрозрачную материю.

Смутившись, я быстро прикрыла груди руками, но было уже поздно… Рудковский, широко расставив ноги, расстегнул рубашку на две верхние пуговицы, тем самым, давая понять, что реально возбудился, и застыл как голодный самец при виде мокрой сучки.

— Теперь волосы распусти.

Сделала.

Тяжелые локоны, длиной чуть выше талии, роскошным каскадом рассыпались по спине.

— Встань и покрутись.

Что ж, пока ничего сложного.

— Отлично, — похвалил шакал, истекая слюной.

После этой фразы, в груди что-то лопнуло.
Я замерла как гранитный монумент.
Неужели он просто возьмёт и прямо сейчас мной воспользуется?

— Что застыла? Слов русских не понимаешь? — коварно усмехается. — Или напомнить горизонты твоих грешков?

— Это к-как?

— Что ты сделала? — грозно чеканит монстр, бахая кулаком по столу. — Отвечай!

— Т-трусики из бутика украла.

— И?

— Когда убегала от охранников разбила витрину с дорогим алкоголем.

— И...

— И сшибла с ног важного господина. Он упал. Ногу сломал, — вздыхаю, трясусь от нервов.

— У тебя есть бабки? Чтобы покрыть ущерб?

Он издевается!

Я нелегально живу в доме, который списали под снос. На жизнь зарабатываю воровством. Откуда у меня есть такие деньжищи?

— Ну понятно. Все ясно.

— Что вам ясно?

— Будешь телом отрабатывать, — его глаза сверкают больной похотью. Миллионер зло щурится и облизывает полные губы.

Я в полном шоке.

— Дверь. Закрой.

Его властный голос вибрирует от хрипа. Монстр на грани.