Я задыхалась и не знала, что делать, слёзы текли по лицу. Руками я пыталась оттолкнуть мужчину, но по взгляду поняла, что его лучше не злить.

— Смотри на меня, — сказал Рикард и, взяв меня за волосы, начал проталкивать свой орган мне в глотку. Я еле дышала и подавляла рвотные позывы, по лицу текли слёзы, но я так боялась рассердить мужа, что старательно двигалась в заданном темпе.

— Вот и хорошо...Молодец! — заслужила я похвалу, от которой хотелось только сильнее плакать. Руки Рикарда держали мою голову, заставляя сильнее и глубже насаживаться на член. Мука моя длилась бесконечно, а муж только заставлял наращивать темп. Когда я уже хотела взмолиться о пощаде, он в очередной раз резко дёрнулся, и в моё горло прыснула солёная жидкость. Я пыталась отстраниться, вырваться из захвата рук, но мучитель держал меня крепко, пока полностью не излил семя. Мне пришлось, сдерживая рвотные позывы, проглотить всё до капли.

Только тогда я получила свободу. Сдерживаясь, чтобы содержимое нутра не оказалось на ковре, я старалась отдышаться и унять дрожь в руках. Во рту сохранялся противный солёный привкус, горло саднило и болело.

Я так и осталась сидеть на полу тряпичной куклой: без сил и желаний.

Рикард подошёл ко мне и помог подняться, а затем, взяв за подбородок, погладил по лицу:

— Ты у меня умница! Для первого раза очень неплохо, — голос звучал вкрадчиво, словно он говорил с непонятливым ребёнком. В нём ничего не осталось от того мужчины, который принудил меня к оральным ласкам. — Я сейчас отведу тебя в спальню. Не хочу, чтобы моя любимая девочка плакала.

Он улыбнулся, сытый и довольный, и нежно поцеловал меня в нос.

Я прошла в ванную комнату, смежную со спальней, и, как могла, привела себя в порядок, но делала всё без души, словно под заклинанием.

— Ты готова? — спросил меня Рикард светским тоном, заглядывая в проём двери.

Я кивнула и вышла, не зная, как мне теперь с ним общаться.

Мужчина поймал меня в объятия и со смехом закружил по комнате.

— Всё-таки хорошо, что ты теперь моя! Улыбнись, я хочу, чтобы моя жена наслаждалась браком, а не плакала по углам.

Он поставил меня на пол только, когда я выдавила из себя подобие улыбки.

До нашей спальни, посреди которой стояла большая кровать с пышным полупрозрачным балдахином, он довёл меня как галантный кавалер.

— Ты была неотразима! — промурлыкал Рикард, целуя мне руку. — Не переживай, гости поймут твоё отсутствие! Я скоро вернусь и отблагодарю тебя за доставленное удовольствие.

В глазах Рикарда снова вспыхнуло пламя и тут же погасло. Я невольно содрогнулась, и тут же ужаснулась, как бы муж не заметил этого.

Наконец, махнув на прощание рукой, он оставил меня одну. Я как подкошенная рухнула в чём была на кровать и свернувшись калачиком, заплакала.

Я чувствовала себя использованной, день собственной свадьбы был безнадёжно испорчен. Выплакавшись, я с отвращением сняла с себя разорванное платье и переодевшись в приготовленную длинную рубашку, расшитую кружевом, нырнула под одеяло. Как обычно, в конце я прошептала заклинание, благодаря которому все ушибы, ссадины и душевные раны вскоре затянутся. И я проснусь обновлённой, готовой встретить новый день.

Сон долго не приходил, я присушивалась к малейшему шороху, доносившемуся из коридора, но до рассвета Риканд так и не появился. С одной стороны, я боялась прихода мужа, а с другой —  ждала его. В конце концов, может, я просто мало знаю о любовной стороне семейной жизни? И то, что произошло между нами, вовсе не является порочной наклонностью избалованного аристократа?