Сейчас он служит в армии, а она его ждёт. После того как он вернётся, ребята планируют пожениться. Мы к этой сладкой парочке за четыре года так привыкли, что уже не можем их представить порознь. Попугайчики наши, неразлучники.

Я кошусь на соседнюю запертую дверь. Если все тут, значит, у Марго гости. Наверное, ее мама приехала. Она у нас часто останавливается. Зато утром будет полноценный завтрак. Потираю руки. И котлет на неделю тётя Юля наделает. На носочках захожу в спальню и, опустившись на корточки, достаю из-под кровати надувной матрас. Он там всегда наготове лежит, так, на всякий случай.

Я стаскиваю рваные колготки и бросаю на стул. Расстегнув молнию на юбке, бреду в ванную. Под душем просто стою, потому что даже мочалку поднять, нет сил. Обтираюсь полотенцем на автомате и надеваю белую в сиреневый цветочек хлопковую ночнушку. Снова возвращаюсь в комнату.

Анфиска храпит, как бронепоезд. Но я к этому давно привыкла. Просто падаю на надувное ложе. Все равно, что нет подушки и одеяла, главное – горизонтально. Успеваю заметить цифры на электронных часах - 6.10. Значит, мне отдыхать максимум час. Налёту проваливаюсь в сон.

***

Рядом со мной кто-то громко разговаривает и свет в глаза. А ресницы, словно клеем намазаны – не разлипаются. Переворачиваюсь на живот и натягиваю на голову одеяло. Хочу спать и все тут.

- Настя, вставай, - меня в бок ногой пинает Анфиска. – На работу опоздаешь, - сообщает она и уходит в другую комнату.

Для меня ее слова, как сигнал будильника – поднимут даже мёртвую. Поэтому как зомби сажусь вертикально и откидываю назад спутанные каштановые волосы. Вся шея мокрая, липкая – в доме очень жарко. А девочки суетятся вокруг, одеваются, прихорашиваются.

Я с горем пополам поднимаюсь на ноги и молча бреду умываться. Чувствую себя полуживой: конечности ватные, в голове пусто, ничего не соображаю. В ванной перед зеркалом силюсь наложить макияж и подвести большие синие глаза, но выходит криво.

Да ну их!

Плюю на это неблагодарное дело, решив в офисе повторить попытку. Собираю длинные волосы в высокий хвост, на более вычурную причёску я сегодня неспособна, и отправляюсь одеваться.

Мимо меня проносится Анфиска, молча сунув мне в руку варёную сосиску, топает дальше. А я, оглянувшись, мысленно удивляюсь: откуда съестное, вроде ночью в холодильнике было пусто? Но мне некогда выяснять подробности. Крикнув вслед подруге «спасибо», в два укуса уничтожаю еду и, сполоснув руки, возвращаюсь в спальню.

Я достаю из шкафа платье-рубашку красного цвета. Одежду на неделю я глажу по выходным, чтобы потом не заморачиваться. Натянув его на себя, бросаю взгляд на настенные часы. Времени на кофе и остальное у меня не осталось, поэтому сразу лечу в коридор обуваться.

Жалобно покосившись на туфли-мучители, беспощадно натирающие ноги, вздыхаю. Я купила их в июне, они очень дорогие, но не особо удобные. Я расчётливо выбрала бежевый цвет - под любую одежду, потому что позволить себе несколько пар обуви не могу.

На работе есть девушки, которые любят навешивать ярлыки, обзывая тех, кто не одевается в бренды, нищебродом. А мне этого счастья не надо, хватит репутации лесбиянки. Поэтому я стараюсь не привлекать к себе лишнего внимания, стремлюсь слиться с толпой.

Все-таки вставляю ступни в лодочки и болезненно жмурюсь. Раны на голени не успели затянуться, щиплет очень. Хватаю сумку и, крикнув подругам «До вечера», первая выхожу из дома. Мне дальше всех добираться до работы, ехать практически на другой конец города.

***

Холл гудит как улей, у лифта толпа. Попрощавшись с переполненным подъёмником, отправляюсь на пятый этаж пешком. Ноги ноют и горят, но только я стараюсь не обращать на это внимание. Люди ко всему привыкают, и я привыкну.