Основательница этой банды – Карина – безусловно являлась одной из ярких девушек школы. Многие парни пытались заполучить этот лакомый кусочек, но первым стал Илья.

С Ильёй у Льва были непростые отношения, хотя тусовались они в одной компании. Конкурентная борьба двух самцов проскальзывала во всех аспектах жизни: в начальных классах – в учёбе, в старших – в различных спортивных соревнованиях; каждый из них имел своё мнение, противоположное мнению другого, правда, обоим нравились одни и те же девчонки. Делили они их молча и не спеша, смакуя каждое мгновение своего триумфа. Карина, с головой увязшая в их игре, не понимала, что всего лишь является для них игрушкой. Она осознала свою ошибку, только когда Лев добился желаемого, а Илья с лёгкостью ему уступил…

Почти на самом верху утёса парень остановился и перевёл дыхание. Девчонка не должна подумать, что он к ней торопился. Лев всегда старался немного опаздывать, но сегодня обычные пятнадцать минут растянулись на сорок; она попросту могла не дождаться, хотя они проводили здесь не меньше двух часов почти каждый день в течение недели, кроме двух заранее оговорённых дней одиночества. Ещё никогда одиночество не казалось ему таким одиноким, как вчера.

Как оказалось, Мишель никуда не ушла. Она предусмотрительно взяла с собой плед, который бережно постелила чуть подальше от края утёса. Лев хмыкнул. Это даже лучше, чем сидеть задницей на голой земле. Девушка лежала на пледе с закрытыми глазами, подложив под голову походный рюкзак, в котором вечно таскала всякие вкусняшки и термос с горячим чаем. Казалось, будто она спала: голову повернула набок; одна рука покоилась на груди, вторая неподвижно лежала вдоль туловища; правую ногу немного согнула в колене; грудь медленно вздымалась и опадала в такт её дыханию. Лев облизал пересохшие губы. Даже спустив пар в объятиях Карины, в его голову всё равно лезли непристойные мысли.

Он тихонько подошёл, заслонив собой солнце. Когда понял, что девушка не реагирует, прилёг рядом и стал пристально за ней наблюдать. Его хватило буквально на пару минут: слишком велик был соблазн вновь дотронуться до её кожи. Благодаря весеннему солнцу она постепенно приобретала здоровый оттенок, вместо пугающе бледного – почти прозрачного. Лев улыбнулся набежавшим мыслям. Он вспомнил о бабушке и её пирожках, на которых с лёгкостью можно было откормить любого дистрофика. Мишель его бабушке точно бы понравилась.

Девушка вздрогнула и широко раскрыла испуганные глаза, как только его пальцы коснулись заветной цели. Лев резко одёрнул руку, словно обжёгшись.

– Чёрт! Ты меня напугал, – протараторила Мишель, приподнимаясь на локтях.

– Ты так сладко спала. Не хотел тебя будить, – улыбнулся он.

– Давно тут лежишь?

– А ты?

Мишель посмотрела на часы.

– Ничего себе я вздремнула, – хмыкнула она. – Почти час. А что делал ты всё это время? Смотрел, как я пускаю слюни во сне?

– В “день одиночества” ты тоже так спала? – нахмурился Лев, проигнорировав её вопрос.

– Как? – захлопала девушка ресницами, спросонья не до конца понимая, куда он клонит.

– Ты даже не услышала, как я подошёл. А если бы это был кто-то другой?

– Кто, например? Маньяк-убийца? – прыснула она.

– Почему бы и нет?

– Почему бы и нет? – удивлённо переспросила Мишель, еле сдерживаясь от смеха. – Если ты знаешь наверняка, что такой существует, так и скажи.

– Я просто переживаю за тебя, – буркнул Лев себе под нос, не разделяя её веселья.

– Если это тебя успокоит – в “день одиночества” я тут не спала. Меня вообще тут не было.