– Молодец. Много еще осталось ресторанов?

– Тридцать пять отдельных и восемь гостиничных.

– Ну, дела идут. – Виктор устало улыбнулся. – На сегодня можешь отдыхать, а завтра с утра – в бой. Жду новости к часу!

Мягкая спинка водительского сиденья «мазды» нежно приняла на себя уставшую спину Виктора. Мелодично и тихо завелся мотор. Сержант с «Калашниковым», дежуривший на входе в райотдел, махнул рукой.

Вечерний город мчался навстречу. А Виктор спешил проскочить сквозь него. Ему сегодня не нравился центр с его светофорами и неоновыми огнями. Хотелось как можно быстрее выехать на свою неосвещенную окраину, промчаться обычно пустой в это время трассой от Южного моста до своей новостройки, до километровой «дороги жизни», в воронках-выбоинах. Дальше, на восьмой этаж, он уж как-то поднимется. Без фонарика, на слух и на ощупь. А там его встретят свои. «Мой дом – моя крепость». Среди своих, которых только двое, и то, наверно, уже спят, его не дождавшись, ему будет легко и приятно. Он подышит с ними одним воздухом. Проснется с ними в одной квартире. Потом, утром, снова их покинет, но будет вспоминать о них и думать везде, куда его занесет очередной день.

За окнами машины мелькал одноэтажный пригород. Шофер резко нажал на тормоза, чертыхнулся, обругав выбежавшую на дорогу собаку, и снова набрал скорость.

Этот резкий толчок отвлек Ника от воспоминаний о Душанбе.

Он в очередной раз посмотрел на свой новый джинсовый костюм, полученный двадцать минут назад от полковника. «Никаких своих вещей! – сказал перед выходом Иван Львович. – Вот, надень, должен подойти. Здесь твой паспорт, доллары. Переложи кредитную карточку и таблетки в карман куртки… Приведи себя в порядок, я подожду на улице. Все вещи оставь в доме».

Ник вспомнил о вещах. Он все-таки успел залезть в один из чемоданов и взял оттуда фотографию Тани с Володькой. Теперь эта фотография тоже лежала в нагрудном кармане джинсовой куртки. Там же были два билета на поезд и миллион белорусских «зайчиков» – последнее, что Ник получил от полковника, уже в машине.

– В Белоруссии купишь пару сумок и какие-нибудь вещи в дорогу, – произнес, отвлекшись от окна, Иван Львович. – Таможня не любит пассажиров без багажа.

Они въехали в город. Полковник достал из кармана пиджака мобильный телефон, набрал номер. Спросил кого-то: «Ну как?» Потом несколько минут слушал и перед тем, как спрятать телефон обратно в карман, сказал в трубку: «Скоро будем».

Минут пять ехали молча.

– После Выдубичей поедешь по набережной, – приказал полковник шоферу, когда впереди показалась эстакадная развязка.

На набережной Иван Львович остановил машину и предложил Нику прогуляться.

Они шли вдоль бетонного бортика, за которым спокойным питоном скользил Днепр. Солнце висело низко над холмом. По Набережному шоссе проносились машины. Проехал по рельсам трамвай, добавив в уличный шум металлического звона.

– Ну что? Нервничаешь? – спросил, остановившись у бортика, полковник.

– Нет.

– Хорошо. – Иван Львович достал пачку сигарет. – Ты же не куришь?

– Бросил, еще в Душанбе.

– Молодец!

Иван Львович закурил, обвел взглядом широкую днепровскую панораму.

– Город нравится? – спросил.

Ник тоже посмотрел на реку, на живые, застроенные многоэтажками берега, на видневшийся слева остров, на мосты. Молча кивнул.

– Возьми польский телефон, – сказал полковник.

Ник спрятал бумажку в карман.

– Все помнишь?

– Да.

– Тогда запомни еще одно – самое важное. Ты решил его спасти потому, что сам хочешь бежать. Ты – дезертировал из СБУ, предатель. Ты знаешь, где и у кого на Западе можно получить много денег, чтобы устроиться там основательно. Пообещай ему половину большой суммы, насколько у тебя хватит фантазии. Только не переборщи, он ведь не идиот! И еще – повторяй ему время от времени, что когда ты с ним расплатишься – вы разбежитесь в разные стороны. Понял?