– Уже научился злиться, следить за собой, мечтать, кажется, начинает… Парень впечатлительный, пусть читает книги, укрепляющие дух: они заразительны. Не помешает.

Епишко честно читал Лондона, сидя в честно убранной комнате, когда Звягин ввалился к нему с шахматами и учебником для начинающих:

– Семь рублей сорок копеек – с тебя. Доставка бесплатно.

– 3-зачем мне шахматы? – удивился Епишко. – Я гантелями занимаюсь! – гордо добавил он, надувая грудь и топыря плечики.

– Дисциплинировать мышление. Уметь сосредотачиваться. Искать варианты и не зевать. Защищаться и добиваться победы. Игра древних владык, – а уж они понимали толк в судьбе. Расставляй!

И трижды разнес хозяина в дым, даже не трогая тяжелых фигур.

Через неделю Епишко, проработавший получебника, неким чудом сумел свести вничью.

– Прогресс, – обронил Звягин. – Когда сумеешь выиграть, сделаю тебе один подарок. Не угадывай, не представишь.

Заинтригованный Епишко зашел раз-другой в Екатерининский садик, где на скамейках под сенью листвы разыгрывали баталии всевозможные любители шахмат: уж они-то знали и умели все. Настал день, когда он звенящим от торжества голосом объявил противнику мат.

– Ты смотри! – кисло признал Звягин. – Способности, что ли?

– Я еще в школе когда-то немножко играл, – сияя и конфузясь, утешил Епишко. – Вы просто в миттельшпиле попали в ловушку, это Алехин…

– Алехин, – пробурчал Звягин. – По утрам бегаешь?!

– Бегаю…

– А брюки кто гладить будет?!

– Я в понедельник гладил…

– Развел опять свинарник!

– Леонид Борисович, – осмелел Епишко, – а… подарок?..

– Обещал – сделаю. В воскресенье.

Но еще до воскресенья, когда на подстанции «скорой» он дремал в комнате отдыха после выезда на дорожное происшествие, его позвали к телефону.

– Леонид Борисович! – ликующе заорала трубка.

– Чего орешь на всю станцию? – спросил Звягин.

– Мне дали премию!!

– Государственную?

– И благодарность в приказе! К годовщине театра! И десять рублей!

– Ну и нормально, – сказал Звягин. – Так и должно быть. Поздравляю, Толя.

– А что это у вас там хлопает?

– Бригада на выезд поехала. Ну, будь, не занимай телефон.

Он протянул трубку в окошко диспетчерше Валечке, положившей ее.

– У вас радость, Леонид Борисович? – полюбопытствовала Валечка.

– Больной на поправку пошел, – ответил Звягин. – А что, Валечка, похож я на афериста?

Дело в том, что премия Епишко стоила ему двухчасового уламывания начальника пожарной охраны («Епишке благодарность?!») и разъяснительной беседы с директором театра, которому он пообещал достать дефицитное лекарство для жены; с них еще была взята клятва хранить тайну.

Что же до воскресного подарка, то он был преподнесен в ЦПКиО. Первый желтый лист слетал на песок аллеи. Епишко лизал мороженое, изгибаясь вопросительным знаком, чтоб не закапать брюки.

– В блокнот все свои дела с утра записываешь?

– Записываю… почти все.

– На работу не опаздываешь?

– Всего один раз… чуть-чуть.

– А вот и подарок, – объявил Звягин, простирая руку. – Первый прыжок!

Они стояли перед парашютной вышкой. Епишко задрал голову, уронил мороженое и попятился.

Девичья фигурка встала на фоне неба, шагнула и поплыла вниз под куполом, скользящим по вертикальному тросу.

– Восемнадцатилетние пацаны прыгают с самолетов, ночью, на воду, на лес! – а тут тебя еще внизу страхуют.

Дядька под вышкой приобнял парашютистку; отстегнул лямки.

– А лямки не расстегнутся? – шепотом паниковал Епишко, подпихиваемый по крутой лесенке крепкой дружеской рукой.

– У меня семьсот прыжков, – успокоил Звягин, – исключено.

– Можно с-сломать ногу…