Юрисконсульта явно встревожил нездоровый вид Маршалла.

– Эта женщина лжет. Я никогда никому не писал писем с сексуальными намеками. Зачем мне это делать?

– Мне это тоже показалось маловероятным. Посмотрим, что у нее есть. Она могла написать эти письма сама. Если это так, мы сможем доказать это и отпугнуть ее. Но в настоящий момент они настроены очень агрессивно. Адвокат, вероятно, работает за проценты и рассчитывает на то, что мы откупимся. И если во всем этом есть хоть капелька правды, мы согласимся им заплатить – конечно, при согласии совета директоров. Они не захотят, чтобы такая история попала в прессу. Ее адвокат говорит, что они предъявят нам иск на следующей неделе. Я думаю, нам нужно переговорить с Конни как можно скорее.

Конни Фейнберг, председатель совета директоров, была женщиной разумной и Маршаллу нравилась, но ни он, ни Саймон Стерн не представляли, как она отреагирует. У них никогда не случалось подобных ситуаций на таком высоком уровне. Для них это было внове, так же как и для Маршалла, чья репутация до сих пор оставалась кристально чистой. Саймон знал Маршалла как отличного семьянина, преданного жене и детям. Им всем придется нелегко.

– Чего она хочет? – с трудом выдавил Маршалл.

Меньше всего он хотел, чтобы такое случилось в его до сих пор безупречной карьере. Ему уже представлялось увольнение, крах карьеры и репутации. При мысли о том, как это отразится на Лиз и детях, к глазам подступили слезы.

– Она хочет миллион долларов. Ее адвокат сказал, что иск будет предъявлен на пять миллионов, но дал понять, что она согласится и на один. Что-то подсказывает мне, что она так просто не отступит. И он утверждает, что у них есть убедительные доказательства ее правоты, – с несчастным видом заключил Саймон.

– Уверяю вас, что это блеф. Я никогда не спал с этой женщиной. У нас не было никакой связи. Теперь я ее вспомнил. Она выглядела как дешевая потаскушка, но при этом организовала для нас несколько хороших мероприятий. Я не знал даже, что мы зачисляли ее в штат, и после этих мероприятий никогда ее не видел.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть, Маршалл, – заверил юрисконсульт. – Мне жаль, что это случилось. К несчастью, в наше время такое бывает, вокруг много мошенников. Мы все являемся легкой мишенью для них, особенно люди в вашем положении.

Маршалл кивнул, чувствуя себя совершенно разбитым. Кроме Конни, ему нужно будет предупредить Лиз, на случай если все это попадет в газеты. А со временем и Эшли. И детей. Все это было похоже на страшный кошмар, и единственное, чего он хотел, – это проснуться.

– Я позвоню Конни. И что нам делать дальше? – подавленно спросил Маршалл.

– Если в этом есть хоть доля правды, будем отчаянно торговаться. Если же нет, подождем, пока она что-нибудь предпримет. Ее адвокат сказал, что вышлет нам копии писем, которые она якобы получала от вас. Кроме того, похоже, у них есть какие-то фотографии. Вероятно, все это подделка. Вы не первый и не последний высокопоставленный служащий, с которым случается такое. Если все это ложь, мы не станем вступать с ней ни в какие переговоры. Разумеется, нам нужно знать точку зрения совета директоров.

Маршалл кивнул, и спустя минуту юрисконсульт ушел, пообещав держать его в курсе событий.

Маршалл долго сидел за столом со слезами на глазах, потом позвонил Конни Фейнберг домой. Она была удивлена его звонком, и еще больше удивилась, когда узнала о случившемся. Ее это, похоже, расстроило, но не шокировало. Она и до этого слышала о подобных историях. Ее собственному брату предъявляли обвинение в сексуальных домогательствах, так что тема была для нее не такой уж незнакомой. И брат выиграл в суде. Его обвинительница была дискредитирована и отказалась от своих показаний.