Очевидно, эта угроза действия не возымела; со всех сторон из-за деревьев донесся грубый смех.

Гонец заерзал в седле и уже менее уверенно добавил:

– И с ваших жен… и с детей… сдерут.

– Господин хороший, остановитесь, умоляю вас, – явно издеваясь, произнес предводитель повстанцев, – пока вы до родителей не добрались… Мы лишь хотим избавить вас от ненужного бремени. Клянусь, вы и ваши спутники сможете следовать дальше совершенно невредимыми, если отдадите нам то, что предназначается этой зажравшейся скотине королю.

Гонец уже собрался с духом, к нему вернулся надменный тон.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, мерзавец. А ну прочь с дороги!

– А что это такое у вашего седла? – Питер указал пальцем на переметную суму с деньгами. – Не позволите ли взглянуть на содержимое?

– Одним глазком? – гонец оглянулся на ратников, гордый своей шуткой. Те послушно засмеялись. – Так я тебе, черт кривомордый, собственноручно этот твой последний глаз вырежу. Ты, свинья эдакая, действительно полагаешь, что толпа чумазых пейзан может напугать бывалых воинов?

– Господин гонец, вы подвергаете опасности не только себя, но и своих людей. Подумайте, насколько ваши жизни ценнее кружочков желтого металла.

– Наши жизни принадлежат герцогу, а золото королю, и не тебе, псу шелудивому, разевать пасть на то и на другое!

– Умоляю вас перестать браниться. Бог свидетель: вы вынуждаете меня идти на крайние меры.

Гонец не стал отвечать на эту невнятную угрозу, выхватил меч и направил коня на кривого. Тот махнул рукой. В следующий миг раздался свист разрезаемого воздуха, затем глухой металлический удар. Гонец откинулся назад и безжизненно сполз с остановившегося коня в дорожную пыль. Из нагрудника его доспеха, с левой стороны, торчало оперенье арбалетного болта.

Ратники выхватили мечи и опустили забрала. Они ждали команды от старшо́го. Бертран открыл было рот и выпучил глаза, но кривой опередил его.

– Господа! Предостерегаю вас, мои ребята кругом, они в минуту нашпигуют вас стрелами так, что вы станете похожи на дохлых ежей.

После непродолжительного колебания Бертран потупил взор и произнес:

– А ну, ребята, делай как я! Тогда и живы все, даст бог, останемся, и господину нашему еще послужим…

И вложил свой меч в ножны.

– Надо же, какое мудрое решение! – восхитился предводитель мятежников. – Слушайте его, парни, коли до почтенных лет дожить желаете.

Растерявшиеся ратники один за другим исполнили трусливый приказ. Последним повиновался Закари.

Питер развеселился:

– Первый гонец от маркиза Ми́рланда был. Ну так там и охрана не вам чета: шесть пижонов в бархате и со шпажонками. Накостыляли мы им, все ценное отобрали да и отпустили восвояси. У каждого по арбалету было дорогому в серебряном окладе. Хороши арбалеты. Думаю, ваш гонец оценил… Вы посмотрите кто-нибудь, пока суть да дело, что там с ним. Может, жив еще, слова последние сказать хочет.

Закари спешился и пошел к гонцу.

– Вот потому и не быть тебе никогда рыцарем, – шепнул он, минуя Бертрана.

Кривой продолжал глумиться:

– У вас мы оружие отбирать не будем. Вы воины – для вас это позор. Сейчас ребята дерево с дороги стащат, и поедете себе дальше. А хотите, обратно езжайте. За следующей порцией. Мы тут подождем. Да, ребята?

Ответом ему был дружный гогот как минимум пятидесяти глоток.

Гонец оказался мертвее мертвого. Лицо его было грозно – наверное, он не успел ничего понять перед смертью – болт пробил сердце.

Закари пожалел беднягу. Неплохой парень был. Основательный. Сначала у барона какого-то посланцем служил, потом его виконт забрал, и, наконец, герцог в кости выиграл. Может, надеялся в итоге королевским гонцом сделаться. И вот погорячился, недооценил опасность. И все. Карьера и жизнь псу под хвост…