Киваю, хрен с ней. Захотелось Нике поиграть в мать? Наигралась, последний акт. Отступаю на шаг, едва мотая головой. Если продолжу касаться девчонки, то не сдержусь.

А сейчас точно не время трахаться, пока за стеной спит ребенок.

Особенный, блядь.

С чего Ника так прикипела к нему? Решила заняться благотворительностью или заскучала? Перекладывает свои желания на других? Ей двадцать пять же, многие в таком возрасте хотят детей.

А какие ей дети? В бегах была, пташка, хотя должна была сразу прийти ко мне. Ну, облажалась, поступила плохо. Всякое бывает, я могу быть отходчивым. Немного бы досталось, но Ника бы пережила.

Теперь выгребать будет больше.

– Чужой ребенок? – переспрашиваю, падая на хлипкий стул. – Уверена?

– Если бы я родила, то знала бы об этом, - огрызается, а после мнется на месте. – Чужой, соседский. Его родители живут этажом ниже. Они пьют много, работают на каком-то заводе. Адам сам по себе.

– Ты сказала, что у него есть няня. Не похоже, что семья бедная.

– Тереза на пенсии, ей платят алкоголем и закуской. Ну и я иногда давала деньги, чтобы покупала Адаму сладости. Родителям его не давала, пропьют же. Тереза тоже пьет, но не так, не беспробудно. Она лучший вариант.

– То, что с пацаном, лечится?

– Корректируется. Он никогда не будет… Таким, как остальные. Но он может жить обычной жизнью.

Цепляюсь за слова. Надо же, как Ника ловко орудует фактами. Не произносит слово «нормальный», подбирает аналоги. Реально прикипела к малому, раз копается во всём этом.

Охренеть.

– Чем так тебя зацепил, что решила рискнуть всем? – усмехаюсь, доставая из портсигара самокрутку. – Пепельница есть?

– Нет, сейчас найду что-то. Адам просто особенный, этим и зацепил. Иногда он так смотрит… Словно в самую душу. А ещё он не понимает, что такое врать. Совсем. Говорит, что думает, не останавливается. А мне… Наверное, мне просто хотелось сделать хоть что-то. Помочь, раз я в такой ситуации.

– Ты сама виновата, пташка. Нехрен было бегать.

Ника копошится на кухне, открывая скрипучие шкафчики. Не квартира – дыра. Два на два метра, как в могиле, блядь. Тут развернуться негде, пахнет сыростью.

Хотя, если действительно справлялась сама, то бабок на другое жилье не водилось. Только не верил я в эту чушь. Хрен там Ника смогла бы бегать сама столько времени.

Пару месяцев? Возможно.

Год? Если бы скооперировалась со своей подружкой Адой, которая работала на ФСБ когда-то. Навыков там хватает, чтобы со всем справиться.

Семь лет? Нихуя подобного. Тут должны быть возможности, много народа. Крыса среди моих, которая будет докладывать о поисках. Раз может повезти, два. Но уезжать всегда раньше меня – закономерность.

И она удивительно сломалась, стоило сыграть на опережение. Пустить ложный слух, что лечу снова в Турцию. У охраны отобрать мобилки и связь, только со мной. Никто не знал о новых поисках Ники. И чудо – она нашлась.

Когда я узнаю, кто эта крыса – урою.

А Нику заставлю смотреть.

– Вот, - девушка ставит на стол кружку с водой. – Пепельницы нет, я не курю.

– Я помню. В прошлый раз был против муж, - усмехаюсь, вспоминая нашу ночь. – А сейчас?

– Нет желания. К тому же, в Европе сигареты слишком дорогие. Ты… Эм…

Ника мнется на месте, а я просто наслаждаюсь её видом. Растрепанная, в моей футболке. Хорошо смотрится, хотя без одежды было бы вообще охрененно.

Девчонка явно не понимает, как себя вести. Будь мы одни – всё бы пошло по самому простому пути. Но за стенкой спит Адам, а я согласился на условия Ники и готов подождать.

В конце концов, семь лет гонялся за ней, пару часов ничего не исправят. А пацану и так не сладко в жизни пришлось. Если верить рассказу Нике, то дальше будет только хуже.