– Их так много, – проговорила она, пока ее Серебрянка неторопливо шествовала вперед, – и из стольких земель!

Визерис не обнаружил подобной впечатлительности.

– Мусор мертвых городов, – усмехнулся он. Он старался говорить на общем языке, который знали лишь немногие дотракийцы, но Дени все равно оглянулась на мужчин своего кхаса, чтобы удостовериться в том, что его не слышали. Ничего не замечая, он продолжал: – Эти дикари умеют только красть произведения рук более благородных народов… Красть и убивать. – Он расхохотался. – Да, они умеют убивать! Иначе были бы для меня бесполезны…

– Теперь это мой народ, – проговорила Дени. – Тебе не следовало бы называть их дикарями, брат.

– Дракон говорит что хочет, – ответил Визерис на общем языке. Он глянул через плечо на Агго и Ракхаро, ехавших позади, и почтил их насмешливой улыбкой. – Вот видишь, у этих дикарей не хватает ума понять речь цивилизованных людей. – Заросший мхом каменный монолит поднимался возле дороги футов на пятьдесят. Визерис поглядел на него со скукой в глазах. – Сколько же еще мы должны проторчать возле этих руин, прежде чем Дрого сможет выделить мне войско? Я устал от ожидания.

– Принцессу следует представить дош кхалину.

– Старухам, – прервал сира Джораха брат, – а потом, как мне говорили, устроят какой-то марионеточный фарс, будет произнесено пророчество относительно щенка, которого она собирается родить. Но зачем это мне? Я устал от конины, меня тошнит от вонючих дикарей. – Он понюхал широкий рукав своей туники, по обычаю намоченный духами. Помощи было немного: рубаха пропиталась грязью. Шелк и плотная шерсть, в которых Визерис выехал из Пентоса, испачкались и истрепались за время долгого путешествия.

Сир Джорах Мормонт ответил:

– На западном рынке найдется пища, соответствующая вашему вкусу, светлейший. Торговцы из Вольных Городов приезжают сюда со своими товарами. А кхал выполнит свои обещания в должное время.

– Скорей бы, – мрачно заметил Визерис. – Мне обещали корону, и я хочу добиться ее. Над драконом нельзя смеяться. – Заметив непристойное женское изваяние с шестью грудями и головой хорька, он направился в его сторону, чтобы рассмотреть повнимательнее.

Дени почувствовала облегчение, но тревога ее не уменьшилась.

– Я молюсь, чтобы мое солнце и звезды не заставили его ожидать слишком долго, – сказала она сиру Джораху, когда брат отъехал достаточно далеко и не мог слышать ее.

Рыцарь с сомнением поглядел на Визериса.

– Вашему брату следовало остаться коротать время в Пентосе. Для него нет места в кхаласаре. Иллирио пытался предупредить его об этом.

– Он уедет, как только получит свои десять тысяч воинов, мой благородный муж обещал ему золотую корону.

Сир Джорах буркнул:

– Да, кхалиси, но… дотракийцы смотрят на эти вещи иначе, чем мы на западе. Я говорил об этом Визерису, Иллирио тоже. Но ваш брат не слушает. Владыки табунов не торгуются. Визерис считает, что продал вас, и хочет получить свою цену. Но кхал Дрого считает, что получил вас в качестве подарка, и он наделит Визериса ответным даром… но в свое время. Нельзя же требовать подарок, тем более у кхала. У кхала вообще ничего нельзя требовать!

– Но нельзя заставлять его ждать. – Дени не понимала, почему защищает своего брата. – Визерис утверждает, что смог бы завоевать Семь Королевств с десятью тысячами дотракийских крикунов…

Сир Джорах фыркнул:

– Визерис не сумел бы даже вычистить конюшню, дай ему десять тысяч метел.

Дени постаралась не удивляться презрению в его тоне.

– Ну а если… ну а если бы это был не Визерис? – спросила она. – Если бы войско повел кто-нибудь другой? Сильный воин? Могли бы дотракийцы действительно покорить Семь Королевств?