Всем хорош устойчивый, кучно и метко бьющий «максим» с водяным охлаждением, работающий, словно заправская швейная машинка, и способный буквально выкосить пехоту наступающего врага. Разве что размеры его подводят: даже без щитка массивное тело пулемета легко поймать в первоклассную цейсовскую оптику… Не такой и большой (и двух килограммов нет) осколочно-фугасный снаряд снес станкач с бруствера, раскидав расчет. Бойцы свой долг выполнили до конца. И именно их огонь заставил фрицев по фронту залечь – секунд на тридцать, не более, но даже эта заминка увеличила разрыв между пехотой и бронетехникой германцев. А кроме того, героически погибшие воины все же «разбудили» роту – окопы наконец-то огрызнулись дружным огнем трехлинеек и ручных пулеметов, который становился сильнее с каждой секундой, одновременно затрудняя выбор цели немецким танкистам.
Глава 2
23 августа 1942 года
Декретное время: 18 часов 26 минут
Район Сталинградского тракторного завода, 282-й полк НКВД
Экипаж панцера, который я наметил для себя в качестве цели и чьи очереди выбили расчет ручного «дегтярева», разумеется, не удовлетворился тем, что пулеметный огонь русских стих. «Тройка» двинулась в нашу сторону, простегивая бруствер густыми очередями МГ, так что мне пришлось спешно прятаться на дне траншеи.
– Эй, боец! Второй номер, выползай из ячейки! Быстрее давай, сейчас ее фашист давить будет!
Но стонущий, бледный от потери крови парень, по лицу которого градом катились крупные капли пота, словно не слышал меня. Одновременно он зажимал ладонью простреленное плечо и протяжно подвывал от боли. Ругнувшись и одновременно молясь, чтобы фрицы не всадили в окоп осколочный снаряд, я рванул к парню, на секунду бросив взгляд на остекленевшие, испуганно и удивленно вытаращенные глаза младшего сержанта. Короткий укол чувства вины сменило столь же короткое сожаление, когда я перевел взгляд на поврежденный пулями «машингевера» «дегтярев».
Подхватив под здоровую руку второй номер, я едва ли не силком потащил его прочь из ячейки. Сверху стегнула очередь спаренного пулемета, трассы приблизившегося танка прошли в полуметре над головой, но мы оказались уже в мертвой для его огня зоне, однако все равно упали на дно траншеи. Поднявшись через секунду, я зло сплюнул попавшую на губы землю, привалил раненого к стенке хода сообщения и уже бегом бросился назад, туда, где оставил бутылки с КС. Близкий рев танкового мотора заставляет сердце бешено колотиться от ужаса, но страх не сковывает меня, а придает силы. Я успеваю добежать до по-прежнему целых (слава богу!) бутылок, всем телом ощущаю дрожь земли под приближающейся машиной…
Высовываюсь буквально на мгновение – танк находится в каких-то десяти метрах от меня и бодро катит прямо на ячейку с погибшим пулеметчиком. Прорвавшись сквозь точный и сильный огонь зенитной батареи, а также прикрывающих нас «тридцатьчетверок», фрицы ожесточились. А вот слабый огонь из окопов заставил их поверить в собственные силы…
Самоуверенный экипаж повел свою машину давить проклятых большевиков, оторвавшись от чуть замедлившегося пехотного прикрытия. Немцы ожидали, что сильного сопротивления от недоразвитых азиатов не последует, но просчитались… Первая бутылка с КС, брошенная со смешной дистанции всего в десяток метров, разбилась на крышке брони под башней, напротив смотровой щели механика-водителя. Конечно, его глаза наверняка защитили триплексы, вот только теперь он вряд ли видит, куда едет…
Однако мой расчет, что панцер тормознет или начнет разворачиваться, не оправдался, так как машина продолжила движение вперед. Одновременно заревел привод, в считаные мгновения разворачивая в мою сторону башню – видимо, экипаж заметил, откуда прилетел коктейль Молотова. Но прежде чем трассы спаренного пулемета прошили бы меня, вторая бутыль с КС с силой – бросок был отчаянный – разбилась о лобовую броню «тройки», слева от орудия. Там, где был открыт малый лобовой лючок в маске, через который в меня целились из МГ…