Я дважды сказал «извини».

Мы оба полные профаны.

Я начинаю пятиться к дому спиной просто потому, что хочу что-нибудь сказать, но не могу сообразить, придумать искусственную тему для поддержки диалога, или ещё недолго посмотреть на неё, прежде чем уйду.

– Обращайся, – в итоге выдаю я.

Слышите свист рухнувшей надежды? Я прекрасно слышу.

Она робко улыбается, и я впервые за всю жизнь млею от ямочек на щеках, прежде не замечал их наличие. Они охренеть, как подходят к её милой внешности, что очаровываюсь от одного вида. Должно быть, если она улыбнётся ещё раз, упаду на колено и предложу руку, сердце и все остальные конечности в придачу. Зачем мне что-то, если сражён наповал?

К реальности возвращаюсь, когда она без затруднений снимает провод со столба в параллельном углу. Я сожалею об этом, ведь рассчитывал ещё раз натянуть костюм супергероя и оказать помощь. Грёбаное фиаско.

– Эй! – зову я, и она поворачивает голову, застыв на носочках с поднятыми вверх руками. – Я забыл представиться. Уилл.

– Джейн, – отзывается девушка.

Я киваю и улыбаюсь.

Всё выглядит до ужаса глупо, ведь знаю, как зовут её, а она наверняка знает моё имя. В этом преуспела Одри. Но так или иначе, в сознании всегда была «она». Не хотел, чтобы кто-то другой испортил момент первого знакомства. Я испытываю тягу узнавать о ней самостоятельно. Узнавать её.

С неохотой возвращаюсь в дом и наблюдаю открытую дверцу холодильника. Без сомнений, за ней скрывается Трэв. Об этом говорят тёмно-серые пижамные штаны с низкой посадкой, сложенные гармошкой на полу.

Не ошибаюсь.

Он закрывает дверцу, держа в одной руке коробку сока, и осматривает меня с ног до головы.

– Последние мозги решил отморозить?

– Штанишки подтяни, Джастин Бибер.

– А тебе очень хочется, чтобы упали?

– Увидеть твои причиндалы? – Я кривлюсь от отвращения. – Неинтересно, к тому же уже видел. Не впечатлило. Я до сих пор гетеро.

Подхватываю тряпку и вытираю пролитый напиток со столешницы и дна кружки. Боковым зрением замечаю, что Джейн заносит провода в дом.

– Ты размазня, Каллоувей, – протягивает Трэв, приступив выкладывать сэндвич по слоям.

Он всего лишь озвучил мои недавние мысли, но не могу удержать язвительный ответ за зубами. Мы знаем характеры друг друга, с ним нет необходимости обходить острые углы.

– Из нас двоих размазня только ты. Сколько лет тебе понадобилось?

– Заткнись.

Я улыбаюсь, а в следующее мгновение улыбка гаснет.

– Хочешь совершить мою ошибку и смотреть на неё со стороны?

Я резко поворачиваю голову, слушая хруст шеи, и сжимаю тряпку так, что оставляю капли на столешнице. Что за чертовщина?

Трэв не смотрит на меня, он увлечён готовкой. Я же сверлю его ошарашенным взглядом, находясь под впечатлением.

Во-первых, это Трэвис.

Во-вторых, это грёбаный Трэвис, от которого что-то подобное можно услышать в параллельной вселенной. Или даже там невозможно.

Он остаётся абсолютно равнодушным к моему дотошному презрению.

– Хватит пялиться, на мне нет короткой юбки.

– Просто удивлён твоим вопросом, – бросаю тряпку в раковину и, прижимаясь поясницей к столешнице, складываю руки на груди.

– Это больше совет, чем вопрос.

– А не говоришь ли ты это, чтобы я не делал шаги в сторону Одри?

Трэв ухмыляется себе под нос.

– Цени наличие здоровых ног.

– Ты всегда всем угрожаешь?

– Ага.

Чего ожидал? Я – не девчонка, не питаюсь иллюзиями на его счёт. Кросс мил в случае необходимости, а такие «ситуации» случаются крайне редко. До сих пор не понимаю, что разглядела Одри, как и многие другие, а может, всё совсем иначе, и мы видим только то, что он позволяет увидеть. В конце концов, он просто холоден к вниманию, а не груб к девушкам. По отношению женского пола Трэв всегда оставался сдержанным и достаточно обходительным, чего не сказать о нас – парнях – с нами не утруждается выражаться вежливо. Пассивная агрессия всегда была направлена на Одри, и сейчас понятно, по какой причине. Он свихнулся на ней, а мы все становимся безумцами, когда с отчаянием желаем чего-то или кого-то. Хотя признаю, наивно думал, что Одри пробудит его мягкую сторону к другим.