– Роберт, – мужчина награждает меня короткой улыбкой, по которой ничего невозможно понять. Может оказаться, что Грей был прав, и совсем скоро мои яйца станут дверным звонком. Сомнительная перспектива. Я предпочитаю оставить их на положенном месте.

Он переключается на дочь.

– Я готов зачитать нотации за столом переговоров.

– Но я же справилась, – негромко лопочет Джейн, поставив метлу в угол крыльца. – Это не так уж и сложно. Тем более, мне оказали помощь.

На секунду показалось, что нотации означают серьёзный разговор о парнях, но оказывается, что он подразумевает совершенно другое.

– Сэр, ваша дочь сбивала сосульки над своим окном, – вмешиваюсь я, с весельем глядя на Джейн. – Думаю, лекция не помешает. Она едва не выпала из окна.

Роберт, пригрозив ей пальцем, возвращает внимание ко мне.

– И тебе тоже, но по другому поводу.

– Боже, папа! – Возражает Джейн и выглядит она так, как будто хочет провалиться сквозь деревянное крыльцо прямиком под землю. Хочется рассмеяться, видя её смятение.

– Так поступит любой отец, котёнок.

– Спасибо, Уилл, – прежде чем исчезнуть внутри дома, Джейн посылает мне взгляд прости-за-это-недоразумение.

Я провожаю её до тех пор, пока девушка не скрывается на втором этаже и только потом замечаю рамки, которыми усеяна стена вдоль лестницы. На расстоянии не разглядеть, что на изображениях, но определённо личные фотографии.

– Я должен был предупредить, – Роберт вновь завоёвывает моё внимание.

Несмотря на то, что смотрит он снизу вверх, я ощущаю невидимые предостерегающие волны, передающиеся от мужчины. Так выглядит отцовская забота. Полагаю, в случае чего, мне надерёт задницу человек в инвалидном кресле. Возможно, заслуженно, я всё ещё не готов сойти с намеченного пути к сердцу его дочери.

– Вы сейчас не обо мне думайте, – шутливо отвечаю я, кивнув подбородком туда, где недавно растворилась Джейн. – Сейчас она, вероятнее всего, сжигает ваши фотографии в своей комнате. Для девушки это вроде конца света. Момент позора и всё в подобном духе.

– Знаешь, сынок, ты поймёшь меня, когда сам станешь отцом дочери. Как бы не распределилась жизнь, куда бы не загнала, мне бы хотелось увидеть тебя будучи отцом и спросить, кто достоин твоей дочери.

– Вы шутите? – Я скрепляю пальцы в замок и хрущу костями, разминая ладони так, словно предстоит пустить в ход кулаки. В будущем так и будет. – Никто и никогда не будет достоин моей дочери. Я надеру их задницы, если приблизятся на пушечный залп. Только через мой труп.

– Вижу, ты понимаешь, – он похлопывает меня по спине и тихо смеётся.

– С ней всё будет в порядке? – Сбежав по лестнице, я оставляю палку у перил.

– Немного позлится, но да. Джейн не умеет долго обжаться.

– Рад был помочь.

Немного позже пользуюсь новым способом общения между нами. Беру чистый лист и пишу: Не обижайся на него. Я бы поступил также.

Скотчем прилепляю бумагу к окну, чтобы Джейн увидела и иду вниз перекусить.

Уилл так и не убрал листочек, на котором упоминается о последней неловкой ситуации с папой. Бумага несколько дней приклеена к стеклу, как будто он забыл. Но он совершенно точно не забыл. Я уверена. Его рабочий стол примыкает к окну. И прежде чем отправиться в школу, я всё же пишу ответ, что всё в порядке. Может быть, именно этого он и добивается.

Не буду лгать, мне нравится общаться в таком формате. Кто-то другой на моём месте глазеет в экран мобильника днями и ночами, мы едва ли не обмениваемся почтовыми голубями. Да, тратим бумагу, следовательно, в мире почём зря идёт вырубка деревьев, активисты могут лишить жизни меня и Уилла, если узнают, для каких целей используем дары природы. Но, черт побери, разве это не романтично? Разве в этом нет очарования? Разве это не наша «фишка»?