– Да, бывает. Садись. Виски будешь или ты предпочитаешь коньяк? – осведомился хозяин дома.

– Спасибо, я лучше сока или молока, – сказал ему Миша.

– Как хочешь. Знаешь, раньше мы часто тут в тишине посреди ночи встречались с Алсу. Помню эти ночи как сейчас, ей не спится, бессонница, я заработаюсь или просто захочу выпить, и мы сидим с ней здесь вдвоём за барной стойкой, пьём, болтаем, иногда, конечно, не только болтали… – Марат нервно кашлянул. – Сам понимаешь, самый лучший секс – спонтанный. Если бы ты только знал, как мне её не хватает.

– Давно она умерла? – поинтересовался Михаил.

– Около трёх месяцев назад, – отмахнулся печально вдовец.

– А как это произошло?

– Если честно, не хочу даже вспоминать, это худшая ночь в моей жизни. Мы тогда сильно повздорили, помню, она била всё, что попадало под руку, кучу антикварной посуды разбила, Алсу вообще женщиной была эмоциональной, актриса всё-таки. Ну так вот, поругались в пух и прах, разбежались каждый по своим этажам. А я лежу, уснуть не могу, совесть мучает, что обидел её, ну бывает, сам понимаешь, припёрло меня – помириться решил пойти к ней, просить прощения. Захожу к ней в комнату, а там она висит на верёвке, – Марат выпил бокал одним глотком, утёр скупую мужскую слезу, подкатившую к глазу, и продолжил: – В общем, повесилась она. До сих пор не понимаю, что её толкнуло на это? Ну, поссорились, и что? Мы часто ссорились, потом бурно мирились, но чтобы суицид. Как ей только в голову такое пришло?

Марат посмотрел Мише в глаза.

– Я же любил её, стерву, сколько крови она у меня выпила, дрянь, а я любил её, душу готов был за неё выложить. Как она могла так со мной поступить? Как, скажи мне, пожалуйста! – обратился он к Михаилу, но тут же продолжил, наливая новый бокал: – Я виню себя до сих пор, что ругался с ней, я же не знал, что эта ненормальная пойдёт и повесится. Короче, мужик, я на грани, вот не знаю, успокоит мои страдания эта игра или нет, я хочу, чтобы она была счастлива там, – он показал на потолок, – где бы она ни была. Я выполню её волю.

– Надеюсь, вам полегчает, – сказал Миша, осушив стакан молока и собравшись смыться от исповедей босса.

– Спасибо тебе, – пьяный Марат постучал Мише по плечу. – Ты хороший собеседник.

– Не за что, – буркнул Миша, выходя из столовой, и добавил, обернувшись: – Спокойной ночи.

– Эх, ночи у меня давно уже спокойные, – с горестью в голосе проговорил Марат.

Миша не стал отвечать на эту реплику и останавливаться, боясь, что потом Марат его не отпустит, вышел из столовой и побежал по лестнице. Поднявшись на третий этаж, он стал прислушиваться. Стоны стихли. Миша подкрался к комнате покойной Алсу и, приложив ухо к двери, насторожился, но теперь было тихо. Тогда Миша решил открыть. Дёрнул за ручку, но дверь так и не открылась, видно, была заперта на ключ. Ну а чего он ожидал? Что её комната будет открыта для всех? Наверное, туда ходят Милана и Марат, когда им грустно. Миша сразу представил тоскующую по матери, грустную Милану, заходящую в эту комнату и, возможно, даже разговаривавшую с ней как с живой. Мужчине стало жаль красотку, и ему очень захотелось её увидеть и обнять. Поймав себя на мысли, что, если он сейчас не ляжет спать, он завтра не проснётся к утренней пробежке Миланы и не увидит её, Миша поспешно пошёл к себе в спальню.

Михаил очень быстро привязывался к людям, это относилось и к обслуживающему персоналу. Он жил в доме Марата уже две недели и очень привязался к пожилой и добродушной горничной, которая приносила ему еду в комнату, когда он просил, или бесшумно убиралась, пока он спал в рабочем кабинете. Она всегда удачно ловила момент в его выходы из дома, чтобы навести порядок в спальне. Одним словом, женщина пришлась ему по душе, и он даже с ней немного подружился, узнал, что она из маленького городка, что дома у неё осталась больная дочь, ради которой она здесь и работает. Стоило Михаилу с ней подружиться, как женщина резко исчезла и на её место тут же пришла молодая, болтливая и раздражающая Михаила своими разговорами не в тему, особа.