Дория стряхнула пепел и посмотрела на меня свысока, примеряясь к следующей атаке. Но она не успела ничего придумать, как дверь отворилась и на пороге появился ее муж.

– Дория, – радостно воскликнул он, не сразу заметив меня в кресле, – куда ты спрятала мой портсигар? Я отхлещу тебя плеткой, хочешь?

Она быстро показала рукой на кресло. Говард увидел меня и замолчал. Потом резко бросил:

– Что вы тут делаете? – Ни в голосе, ни в лице его не осталось и капли игривости.

– Убиваю время.

– Убирайтесь. Я хочу поговорить с женой.

Я покачал головой и остался сидеть.

– Он не понимает по-хорошему, – вмешалась Дория. – Я уже пыталась. Остается только взять его за шиворот и вышвырнуть вон.

– Если Роланд терпит его, – пожал плечами Крей, – то и мы, по-моему, можем потерпеть.

Он поднял с пола газету и сел в кресло напротив меня. Дория, надувшись, снова взобралась на подоконник. Крей принялся читать новости на первой полосе. С последней же, посвященной скачкам, прямо на меня выпрыгнули огромные буквы заголовка:

ВТОРОЙ ХОЛЛИ?

А под ним – две фотографии: моя и какого-то мальчика, который вчера выиграл главный заезд.

Крей не должен ни в коем случае понять, что Чарлз обманул их, представив меня совсем другим. Дело зашло слишком далеко, чтобы объяснить все шуткой. Фотография в газете была очень четкой – старый снимок, который я хорошо знал. Газеты и раньше несколько раз использовали его, потому что на нем я очень похож сам на себя. Даже если никто из гостей не прочтет колонку о скачках, как, очевидно, не прочла ее Дория, фотография на таком видном месте может броситься в глаза.

Крей закончил читать первую полосу и стал переворачивать листы.

– Мистер Крей, – начал я, – у вас большая коллекция кварцев?

– Да.

Он немного опустил газету и равнодушно взглянул на меня.

– Не могли бы вы оказать мне любезность и посоветовать, какой хороший образец не мешало бы добавить в коллекцию адмирала? Где я мог бы достать его и сколько он должен стоить?

Он сложил газету, закрыв мой портрет, и с напускной вежливостью приступил к лекции о некоторых малоизвестных видах кварцев, которых нет у адмирала. Я подумал, что задел нужную струну… Но Дория все испортила. Она сердито подошла к мужу и резко перебила его:

– Говард, ради бога!.. Маленький червяк зачем-то умасливает тебя. Ему что-то надо, держу пари. Тебя любой одурачит, стоит заговорить об этих камнях.

– Меня никто не может одурачить, – спокойно проговорил Крей, но глаза у него сузились от раздражения.

– Мне хочется сделать адмиралу приятное, – пояснил я.

– Это скользкое маленькое чудовище, – настаивала Дория. – Он мне не нравится.

Крей пожал плечами, посмотрел на газету и начал снова разворачивать ее.

– Взаимно, папочкина куколка, – небрежно произнес я.

Крей медленно встал, газета упала на пол, вверх первой полосой.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что невысокого мнения о вашей жене.

Он пришел в ярость и стал самим собой. Крей сделал всего один шаг по ковру, и вдруг в комнате запахло чем-то гораздо более серьезным, чем ссора у камина трех гостей в воскресное утро. Маска холодного вежливого безразличия исчезла, а вместе с ней слетело и фальшивое напускное благородство. Смутные подозрения, которые появились у меня, когда я читал его бумаги, теперь оформились в запоздалое открытие: это не ловкий спекулянт, действующий на грани закона, а мощный, опасный, крупный мошенник в расцвете сил.

Надо же было мне ткнуть палкой в муравейник и найти там осиное гнездо! Схватить за хвост ужа и вытащить удава! Интересно, что он сделает с человеком, который перебежит ему дорогу, а не просто с пренебрежением отзовется о его жене?