«Неужели князю Андрею, как и отцу его Юрию Долгорукому в своё время, показалось мало Ростова и Суздаля, что пожелал он для себя ещё и златого стола киевского!» – подумал Игорь и спросил об этом Олега.

Олег растолковал брату, что к чему.

Оказывается, Мстислав Изяславич сидит в Киеве не по родовому праву. По древнему уставу Киев прежде всего должен принадлежать дяде Мстислава – Владимиру Мстиславичу. Поскольку Владимир Мстиславич не претендует на киевский стол, то права на него переходят к старшему из оставшихся сыновей Юрия Долгорукого, а именно к Андрею Боголюбскому.

Андрей же пожелал передать право на владение Киевом смоленскому князю Роману Ростиславичу в обход своих младших братьев.

– Теперь шурин мой Роман Ростиславич зовёт меня в поход на Киев, – продолжил Олег. – Братья его Рюрик и Давыд тоже ополчились на Мстислава Изяславича. На подходе к Смоленску находятся Андреевы рати из Залесской Руси, также вышли полки из Переяславля и Дорогобужа – тоже на Киев.

– Не понимаю, почто Ростиславичи ополчились на Мстислава Изяславича, – пробормотал Игорь, – ведь они сами звали его на киевский стол. И Глеб Переяславский звал. И Владимир Андреевич Дорогобужский. Ныне же все они – враги Мстиславу.

– А кто из них может тягаться с Андреем Боголюбским, ежели у того сорок тысяч войска! – усмехнулся Олег. – Против такой силы не попрёшь! Вот Ростиславичи и решили поддержать Андрея Боголюбского, благо он сам им Киев вручает. Глебу противиться воле старшего брата тоже не с руки: Андрей может запросто выгнать его из Переяславля. Князь дорогобужский хоть и дальний родственник Андрею Боголюбскому, но почитает его, как отца, ибо врагов у него много, а войска мало. Без Андреевой помощи ему в Дорогобуже не усидеть.

– Нам-то какая корысть идти под стяги Андрея Боголюбского? – хмуро спросил Игорь, которому не хотелось обнажать меч против такого славного витязя, как Мстислав Изяславич.

– Коль получится всё так, как я хочу, то, глядишь, после этого похода я в Чернигове сяду, – самодовольно ответил Олег.

– А как же Святослав Всеволодович? Он-то идёт в поход на Киев?

– В том-то и дело, что Святослав Всеволодович воле Андреевой не подчинился, хотя тот звал его на Мстислава. Более того, Святослав дал нелюбимому брату Андрея Боголюбского Михаилу Городец Остерский и приютил у себя двух изгнанных Андреем племянников. Такое князю суздальскому вряд ли понравится. Ежели князь Андрей проявил такую милость к шурину моему, то с Божьей помощью, может, он и меня пожалует Черниговом за усердие. Как думаешь, брат?

– Может, пожалует, а может, и нет, – ответил Игорь.

Ему вдруг стал неприятен этот разговор, и он поспешил уйти в покои матери.

Манефа после объятий и поцелуев тоже завела речь о предстоящем походе на Киев.

– Пускай себе сталкиваются лбами южные и северные Мономашичи, истребляя друг друга на радость Ольговичам, – торжествуя, молвила Манефа. – В прошлые времена отцы Мстислава и Андрея грызлись между собой из-за Киева, теперь дети их ту же свару затевают. Святослав Всеволодович хитёр! Сам на зов Андрея Боголюбского не откликнулся и брата Ярослава не пустил. Решил выждать, чем всё кончится.

– Может, и Олегу не стоит в это ввязываться? – осторожно спросил Игорь.

– Говорила я ему! – досадливо бросила Манефа. – Ольговичу в распрях Мономашичей не место! Грызня собак не для волка. А Олег: «Не могу шурину своему отказать. Сегодня я ему помогу, завтра он мне».

Объединённая дружина братьев Святославичей вышла из Новгорода-Северского и, обойдя Чернигов стороной, лесными дорогами добралась до городка Любеча, что на днепровском берегу. Перебравшись по льду через Днепр, Игорь и Олег устремились к Вышгороду, подле которого был назначен сбор всех союзников Андрея Боголюбского.