За первые три года царствования Дарий обуздал всех своих противников и показал себя одним из самых выдающихся правителей Древнего мира, создав мировую империю, впервые охватившую земли сразу трех континентов[32] – от Фракии и Египта до Гиндукуша – и объединившую десятки стран и народов. Новый Великий царь являл собой редкий для того времени тип правителя, сочетавшего таланты полководца-завоевателя и управленца-администратора. О том, как выглядел этот царь, мы можем судить по наскальной Бехистунской надписи, созданной по его приказу и увековечившей его победы. Дарий воплощал собой классический арийский тип: высокий лоб, прямой нос, рост почти 180 см. На барельефе он запечатлен в боевой золотой короне, усеянной овальными драгоценными камнями, его волосы завиты и собраны в пучок, усы подкручены, а четыре ряда завитков в окладистой квадратной бороде перемежаются прямыми прядями. Облачение царя приличествует триумфатору: длинная мантия ниспадает до самых пят.

Этому-то властному и внушавшему многим страх и трепет властителю Зоровавель напомнил об указе Кира. Дарий повелел просмотреть все царские свитки в вавилонском книгохранилище и, найдя указ, распорядился не останавливать строительство нового дома Божьего на месте разрушенного Храма: “Пусть иудейский областеначальник и иудейские старейшины строят сей дом Божий на месте его… Я, Дарий, дал это повеление; да будет оно в точности исполняемо!” В 518 году Дарий предпринял поход на запад, чтобы восстановить порядок в восставшем Египте. Скорее всего, путь его лежал через Иудею: возможно, царю пришлось не по душе чрезмерное рвение иудеев в восстановлении Иерусалима. И возможно, он казнил Зоровавеля, заподозрив того в измене; с этого момента строитель Второго Храма и последний правитель города из рода Давида бесследно исчезает из истории.

В шестой год царствования Дария, в марте 515 года, Второй Храм был “с великой радостью” освящен в присутствии всего народа. В жертву при освящении было принесено “сто волов, двести овнов, четыреста агнцев и двенадцать козлов в жертву за грех всего Израиля, по числу колен Израилевых”. А после освящения Храма иудеи, впервые со времен Вавилонского пленения, справили Пасху. Но когда старики, помнившие Храм Соломона, увидели скромное здание нового Дома Господня, они не смогли сдержать слез. Святой Иерусалим был на самом деле крошечным и заброшенным городком.

Спустя 50 лет виночерпием при дворе царя Артаксеркса I, внука Дария, стал еврей по имени Неемия. Однажды к нему пришли несколько единоверцев и попросили о помощи, рассказав следующее: “…Оставшиеся, которые остались от плена, [находятся] там, в стране [своей], в великом бедствии и уничижении, и стена Иерусалима разрушена”. Услышав это, Неемия сильно опечалился, “сел и заплакал”. Наполняя кубок царю, он не смог скрыть своего подавленного настроения. Артаксеркс спросил его: “Отчего лицо у тебя печально?” Да живет царь вовеки! – ответил еврей-придворный. – Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении?.. “И, набравшись смелости, Неемия попросил Артаксеркса: «Если царю благоугодно… пошли меня в Иудею, в город, [где] гробы отцов моих, чтобы я обустроил его»”.

Артаксеркс назначил Неемию наместником Иудеи, снабдил его деньгами и отрядил воинов для сопровождения в пути. Самарянами в то время правил их собственный наследный князь Санаваллат. Он с недоверием отнесся к подозрительному гостю из далеких Суз и к планам возвратившихся из Персии изгнанников. Неемия, опасаясь покушения на свою жизнь, осмотрел разрушенные стены Иерусалима и сожженные ворота под покровом ночи. В Книге Неемии, единственной политической автобиографии в Библии, ее автор вспоминает, с каким презрением смеялся Санаваллат, узнав о его планах отстроить стены города, пока Неемия не представился ему как новый наместник Иудеи. Затем Неемия выделил каждому вельможе и священнику участок стены, за ремонт которого те должны были отвечать. А когда раздосадованный Санаваллат задумал напасть на Иерусалим, Неемия выставил стражу. Стена была восстановлена “в пятьдесят два дня”.