Вероятно, из такой первичной матрицы жизни, где еще почти отсутствует деление на надчеловеческие и дочеловеческие уровни, постепенно сформировались иерархии космоса у более развитых культур[13]. Такая иерархия – ключ к понимаю человека: ее масштаб и благородство показывают нам его сущность. Дикарь, имеющий развитый пантеон и космологию, – уже не дикарь. Мексиканский народ зуни, например, можно считать образцом довольно продвинутой стадии. Этот народ считает, что солнце, луна и звезды, небо, море и земля и все земные объекты причастны единой сознательной жизни, которую называют Ахай, или «Существа», в число которых входят некие великие «Завершители, или творцы путей жизни», а также верховный «Держатель Путей нашей Жизни»[14]. В Аннаме бытовал во многом похожий взгляд, что жизнь присутствует в звездах, земле, камнях, ветре, огне, а также животных и растениях, но, скорее, в группах или родах объектов, а не в индивидах. Природа и общество, небесные, земные и человеческие тела составляют единое целое. Так, вождь черноногих во время церемонии Солнечного танца умоляет Солнце дать здоровье и изобилие, Мать-Землю – дождь, траву и ягоды, Утреннюю звезду – покой и освежающий сон, Великий Дух – долголетие и счастье[15]. Человек и его высшие хранители тесно взаимодействуют, как члены «единой семьи небес и земли». А иногда к небесному ответвлению этой семьи причисляют вождя или даже простых людей. Бенгальский народ каси верил, что отдельные люди забрались по дереву на небо; дерево срубили, а люди остались висеть на небе, став звездами[16]. И когда человек начинает сознательно полагаться на землю, солнце и звезды, он также начинает сознавать, что они полагаются на него: эти отношения тяготеют к взаимности. Не так давно царь-жрец в Ифе, священном городе Йорубаленда, сказал, что отмена некоторых жертвоприношений может угрожать циклам природы в целом[17]. Можно привести бесчисленные примеры обрядов, цель которых состоит в содействии благотворным небесным и земным процессам и их поддержании.

(ii) Восточная вера

Боги, становясь все более божественными, отступают в возвышенные регионы небес: чтобы стать высшими божествами. Но между небом и землей, как бы далеко они ни разъединялись телесно и духовно, должны постоянно циркулировать восходящие и нисходящие потоки реки жизни. Требуются иерархии, системы посредников[18] или хотя бы один посредник, объединяющий божественное и человеческое; иначе восходящий поток жертвоприношений и молитв и нисходящий отклик в виде материальной и духовной благодати иссякнет. Религия, с одной стороны, настаивая на том, что человека и бога разделяет обширная пропасть, с другой стороны, должна построить мост, по которому можно ее пересечь[19]; и чем шире эта пропасть, тем великолепнее, вероятнее всего, окажется мост. Посетители моста имеют смешанную природу, и это любопытный и важный момент: они отмечаются, так сказать, в обоих мирах. Так, многие боги ведийского пантеона прежде были людьми. Считается, что сам Будда спустился с «небес тридцати трех богов»[20], чтобы спасти человеческий род; и, в качестве просветленного, он превосходит богов. Осирис, царь и богочеловек, после того как его убили и разрубили на части, воскрес из мертвых, поднялся на небеса и стал «Повелителем сил», подателем бессмертия и божественным судьей людей. В одной китайской поговорке говорится: «Современные божества шэнъ – это люди древних времен». «На это небо, кажется, не ведет лестница», – говорит Яджнавалкья в Упанишадах