– Да я сто лет не сочинял, – словно оправдываясь, усмехнулся он, – само вдруг. А, ладно, мелочи это.

– Какие же мелочи? Вы чего? – Борис встрепенулся. – Это-то и не мелочи как раз! Вся эта необходимость, из которой жизнь состоит, – мелочи. И большинство так и проживает – на мелочах. А нужно, чтоб еще что-то было. Вот я узнал, что Саня пианино купил, и примчался. Ведь это же!.. – Он кивнул на бутылку. – Сань, расплескай… Это же… Знаете, я только недавно стал соображать насчет этого. Когда своих ребятишек наделал. И – думаю: что их ждет? Что с ними будет, если вот так будут расти? Как эти… Как трава.

Юрий Андреевич сначала был категорически против, чтобы дочь выходила за Бориса. Коренастый, почти квадратный, вечно в черной кожаной куртке, короткие волосы, с запястья свисает пузатая сумочка, разговаривает мыкая-пыкая, и голос – будто вечно простужен. Напоминал он нового русского из анекдотов. Но ухаживал за Светланкой долго, серьезно, как-то церемонно даже. И однажды приехал со своими родителями свататься. Дочь давно давала понять, что любит Бориса, и Юрий Андреевич с женой, пораженные этим визитом, старомодным обрядом, легко дали согласие. И раскаиваться не приходилось. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

Конец ознакомительного фрагмента.