- Ладно, - сдалась я и быстро откусила угол от бутерброда. – Вкусно. Спасибо, Дима.

- Сейчас отдашь счёт и доешь, - проворчал тот в ответ.

- Постараюсь.

Взяла расчетницу с обозначенной в ней кругленькой суммой и вернулась к столику, за которым сидел Клим. Один. Парень по кличке Диск, похоже, тоже решил выйти подышать.

- Ваш счёт, - положила перед ним узкую черную папку. – Наличными или по карте?

- Наличными, - ответил он и притянул расчетницу ближе к себе. Открыл, вложил в неё несколько купюр.

- Это гораздо больше, чем нужно, - обратила я внимание.

- Чаевые, - ответил он словно небрежно.

Пять тысяч – чаевые? Кучеряво.

- Этого много, - всё же решила я настоять.

- Это тебе на нормальный ужин, а не на бутер под барной стойкой и шавуху на качелях, - протянул он папку с вложенными в неё деньгами и посмотрел в глаза с лукавой усмешкой. – Или твоя гордость не позволяет тебе принимать деньги от золотого мальчика?

Всё-таки, запомнил мои слова на парковке.

- Зато тебе твоя гордость позволяет раскидываться деньгами родителей, - парировала я и взяла папку с другой стороны, понимая, что он не отстанет и спорить с ним бессмысленно. – К счастью, эти чаевые станут отличной компенсацией для девочки, которую мне пришлось подменить.

Потянула расчетницу, которая оказалась намертво зажата его пальцами.

- Эти чаевые для тебя, - настаивал Клим, разглядывая моё лицо. Не стала ничего отвечать. Своё решение я уже озвучила. – Твои глаза…

- Не твоё дело, - резко оборвала его и выдернула папку. Нацепила на лицо дежурную улыбку и быстро отчеканила. – Всего доброго! Приходите к нам ещё.

Крутанулась на пятках и с ровной спиной подошла к барке, где стояла Катя в компании с Димой.

- Это тебе. Чаевые, - положила перед ней папку и взяла с тарелки надкусанный мной бутер, намереваясь его доесть.

- Так много?! – округлились её глаза.

- Компенсация за моральный ущерб, - агрессивно нажевывая бутерброд, мазнула по залу взглядом и поймала недовольство в голубых глазах, когда миграция денег прошла явно не по тому сценарию, что он нарисовал в своей голове, а с недобитым упрямством жевала сухой бутер.

- Давай поделим. Пополам, - предложила Катя. – Дима, разменяй, пожалуйста.

- Нет, - отмахнулась от неё. – Я только принесла и унесла счёт. Это твои деньги.

- Но… - робко пыталась настоять на своём Катя.

- Мне пора, - вернула недоеденный бутерброд на блюдце, прихватила меню и двинулась к своему столику интроверта, за который устраивался мужчина средних лет.

17. 17

Рука с зажатой в пальцах ручкой мелко дрогнула. Снова лошадиный смех с соседней кровати проник в самый мозг, пробившись через завесу в виде музыки в наушниках.

И как им только это удаётся? Смеются так, будто кто-то из них умеет шутить.

Карина вышла из комнаты несколько минут назад, чтобы с кем-то поговорить по телефону. Две клуши – Оля и Катя остались сидеть на ее кровати и раздражать меня своим вульгарным поведением двух куриц, опорожняющихся с, каким им кажется, высокой жердочки, но по факту, они была не сильно оторваны от земли. Разве что в своих мечтах они имели высокий полёт и мнение, которое было интересно хоть кому-то кроме их отражения, которым они регулярно любовались, то в маленьких зеркалах, то через фронтальные камеры телефонов.

- Мда… - протянула одна из «подружек». – Не хотела бы я быть рыжей. Это же ничего кроме зеленого и коричневого не наденешь. Тоска.

Сказала та, что была блондинкой и, похоже, не признавала ни один другой цвет кроме всех оттенков розового и белого.

Столь вольно был развязан её язык только потому, что я сидела в наушниках, доделывала таблицу, которую вчера не успели заполнить на паре, и все были уверены, что я их не слышу, будучи запертой в своем мирке. Они даже проверили насколько хорошо я их не слышу, позвав меня несколько раз по имени и эйкнув в качестве контрольного сигнала, на который я специально не отреагировала.