– Вернер! – окликнул он невидимку. – Это ты?

– Вот, начинается! Первые признаки душевного расстройства налицо…

– Галюны, – кивнул Ренат. – Не иначе, как следствие длительных медитаций. Это вообще-то опасная штука. Неизвестно, куда ты погружаешься, сосредотачиваясь на своих внутренних химерах.

Мачо воодушевленно хлопал, словно зритель в театре. Соня созерцала эту жалкую сцену с блуждающей на губах улыбкой.

Ни Лариса, ни Ренат открыто не признавали их присутствия, считая образы наваждением, которое надо стряхнуть.

– У нас еще три дня в запасе, – повторил дизайнер.

– Я не выдержу! – взмолилась Лариса, которой было не по себе. – Давай уедем! Если хочешь, оставайся. Я сама доберусь до деревни, а там сяду на автобус и доеду до станции.

– Мы так не договаривались. Я тебя сюда привез, я тебя и домой доставлю. Потерпи еще немного!

– У меня крышу рвет. Я больше не буду медитировать… Мне страшно засыпать! И жутко просыпаться…

– Тебя пугают собственные мечты?

– Вернер предупреждал нас о последствиях. Наши иллюзии могут погубить нас!

– Ты же сама сказала, что у нас ничего не получилось… и не получится.

– По ночам в лесу воют волки, их глаза горят в темноте, – забормотала Лариса. – А днем я чувствую звериный запах. Они следят за нами! Ходят кругами…

– Пусть только сунутся! Отобьемся!

– Я застряла между сном и явью…

– Это пройдет. Издержки метода, – сказал Ренат, осознавая правду ее слов.

Привычный внешний мир будто повернулся к нему обратной стороной. Он не смог бы доходчиво описать свое ощущение, поэтому не делился этим с Ларисой. Она и без того на взводе. Чтобы разрядить напряжение, Ренат предложил устроить баню…

Эдик Терехин не находил себе места. Лариса исчезла, отключила телефон. Она взяла отпуск и сказала, что едет в деревню к матери. Попросила ее не беспокоить. Доктор ей не поверил. Уж не в монахини ли она решила постричься?

После смены он поехал в монастырь, покрутился там, приставая к молодым послушникам с вопросами. Обитель была мужская, искать там Ларису не имело смысла.

Объезжать все женские монастыри в округе Эдик счел неуместным. Слишком хлопотно и никакой гарантии, что монахини захотят с ним говорить.

Он вернулся в Москву растерянный и сердитый. Лариса стала непредсказуемой, это началось после ее вступления в клуб. Подозрительный проповедник или гуру, как его называли подопечные, явно позарился на их имущество. Такие «духовные вожди» промывают гражданам мозги и внушают дикие идеи, делая людей марионетками в своих руках.

После тяжких раздумий Эдик отважился на встречу с Вернером. Тот наверняка знает, куда подевалась Лариса. Небось отослал ее в какую-нибудь отдаленную общину, где ее окончательно оболванят и заставят подписать дарственную на квартиру в пользу «братьев по вере». Плохо ли?

Вернер назначил ему аудиенцию поздно вечером. Доктор не ожидал, что будет страшно. Он приготовился к наступлению, однако понимал, что силы неравные. Подобные «гуру» отлично подкованы и обладают недюжинной способностью дурачить людей. Эдик настраивал себя на достойный отпор.

Когда он вошел в зал, Вернер сидел у стены на возвышении в позе Будды. Его лицо казалось непроницаемым, лысый череп блестел. В воздухе пахло сандаловым дымом. На полу сфинксом застыл кот.

– Это Ра, – представил его хозяин клуба. – Прошу любить и жаловать.

Кот не шелохнулся, только поднял на Эдика хитрые глаза и тут же отвел их, потеряв к посетителю всякий интерес.

– Чем могу быть полезен, юноша? – сухо осведомился Вернер.

Эдик не был стариком, но из юношеского возраста давно вышел. Неужели гуру этого не видит?