– Ты и прежде поражала мудростью, а ныне к ней добавились духовные открытия, – таких людей Феликс встречал крайне редко, а потому и посещал эту невероятную женщину, заставляя себя соприкасаться с холодом чужой души.

– Не бойся предоставить дочерям на выбор одиночество.

– Ида, помилуй, меня убивает одна только мысль о том, что они будут, как я.

– Феликс, я просто не знаю, чем тебе помочь. Тебе лучше пообщаться с Эрикой.

– А хочешь я кое в чём признаюсь?

– В чём?

– Я не такая, какой меня привыкли видеть. Вовсе не сильная, и даже не высокомерная. Этот наряд, надетый на мою душу, я забыла снять. Я его и не ощущала – его видели другие. Но речь не об этом. Так же как этот наряд окружающие видели во мне непроходящее состояние счастья и наличие везения. Но ничего этого не присутствует уже долгие годы.

– Не ожидала такого услышать.

– Конечно, душа надёжно спрятана в глубине тела. И не об этом речь.

– А о чём?

– В один момент жизнь может стать неинтересной, и только совершенно понятные, даже где-то простые чувства, смогут сохранить внутри человека потребность продолжать свой путь. Это схоже не на глоток воды в пустыне. Это похоже на объятия обнажённых людей, позади которых ничего не осталось.

Ида не ожидала услышать от Эрики пронзительные признания. В последнее время та сильно изменилась, что начинало озадачивать.

– 

Глубокие суждения.

– 

Ими я обязана тому, кто меня отогрел.

– 

Ты влюблена.

– 

И это то, что я пожелала бы тебе.

– Не спеши мне прописывать свой рецепт счастья. Попробуй его дольше применять на себе.

– Ты боишься. Я раньше тоже так себя вела, – Эрика намеревалась продлить этот разговор как можно дольше, ведь подобные темы подруга настойчиво игнорировала.

– Боюсь? Неподходящее определение. Не нуждаюсь. – Ида не обижалась на непрошеные советы, отпускаемые этой особой, а кому-либо другому не позволила продолжать вести себя в подобном тоне.

– Прости, не верю.

– Ты просто не представляешь, что существует близость, с которой человеческая не сравнится.

– Я бы хотела получить больше сведений по этой теме.

– Скоро.

– Мне требуется твоя помощь.

– Говори, что могу сделать?

Руки мужчины продолжали удерживать в объятиях тайком пришедшую к нему женщину.

– Кажется, появился способ отобрать Иду у затворничества.

– Что нужно делать?

Эрика медлила с ответом, утрачивая сосредоточенность на предмете разговора, и всё потому, что по телу разливались приятные волны от сильных и одновременно с этим приятных прикосновений.

– Идею мне подкинул старый знакомый, и мне она нравится – провести мероприятие в доме Сатовых.

– Я подумаю над темой, а ты дашь мне список, кого следует пригласить.

Эрика обхватила руками мужскую шею, ставши на цыпочки, предвкушая продолжение. Обычно Константин подхватывал её на руки и нёс в свою спальню, оформленную в стиле декаданса. Изначально такая атмосфера не нравилась Эрике, но после испытанных ощущений в объятиях владельца пространства, ей стало близко и его оформление.

Открывавшийся вид удручал, но именно непрезентабельные здания, фасады которых забыли, что такое быть покрашенными, ассоциировались со свободой. Вероятно, той, что граничила с хаосом. И при этом он не стал бы ввергать мир в состояние краха. Катарсис позволялось испытывать человеку. Исключительно человеку. Ничто и никто не смогло бы такого выдержать.

Внешний хаос допускался за пределами собственного мира, и на короткий промежуток времени. Всё-таки он стал конформистом. Только сейчас Филипп задумался над тем, что и не был бунтарём, скорее в нём проснулся новатор.