Она хотела добавить: «Я отказываюсь тебе помогать», но удержалась. Раньше она никогда не спорила с Яном по поводу заданий, даже если они казались чересчур рискованными. Но притворяться животным, давать себя трахать какому-то непонятному Потапову — это было выше её сил. Даже думать на эту тему было противно.

— Я знаю, милая, но не вижу другого способа добиться того, что мне нужно.

Женя посмотрела на него вопросительно:

— А что тебе нужно? Ещё больше славы, денег, подписчиков? Ян, у тебя всё есть, ты всего уже добился.

— Не всего, — сказал он жёстко. — Я хочу, чтобы с меня сняли обвинения. Я хочу работать легально. Я хочу жениться на женщине, которую люблю, и жить с ней в городе, в котором родился. Я устал быть изгоем. Я хочу вернуться домой.

В его словах было столько страсти, отчаянной надежды и любви, что у Жени кольнуло в груди. Ян впервые так открыто говорил о своих желаниях.

3. 3. Конечно, да

— А как же мы? — спросила Женя.

Она не уточнила свой вопрос, но Ян всё понял. Он опустил взгляд на её грудь, потом скользнул ниже, между её разведённых ног. Непроизвольно Женя скрестила бёдра, закрылась от этого мужского — ласкающего, оценивающего, возбуждающего — взгляда. От него бежали мурашки по телу и кружилась голова.

— Это всего лишь секс, — сказал он. — Наши отношения… Чёрт, Женя…

Ян замолчал. На выразительных угловатых скулах вспухли и исчезли желваки. Он, может, и хотел показаться раскрепощённым и циничным, но Женя знала, что он не такой. Ему была важна её верность. С самого начала он поставил условие: «Если мы вместе, то никаких третьих лиц. Я собственник. Взамен можешь рассчитывать на мою верность: я не изменяю тем, кого люблю».

— Прости, — сказал он. — Это тебе решать — соглашаться ли на эту авантюру. У меня нет права голоса. И даже если бы был, я не хочу тебя ни к чему подталкивать. Рано или поздно я решу все свои проблемы. Что-нибудь придумаю.

После некоторых видеоблогов, выпущенных Яном, Жене казалось, что не за горами тот день, когда все его проблемы решат спецслужбы — быстро, хладнокровно и самым жестоким образом. В последнее время она жила в страхе, что включит телевизор, откроет интернет или развернёт газету — и увидит сообщение о его смерти. «Тело одиозного видеоблогера Яна Новика найдено в гостинице Белфаста со следами удушения…» Или: «Автомобиль оппозиционного журналиста был взорван на автостраде А1 неподалёку от Неаполя. Итальянской полицией проводится генетическая экспертиза найденных останков…» Этот страх превратился в навязчивую идею. Она любила Яна ещё отчаянней, понимая, что он ходит по краю бездонной пропасти. Любой шаг мог стать последним. Она бесконечно восхищалась его мужеством.

А сегодня он впервые заговорил о своих проблемах — о том, что хочет вернуться на родину, о свадьбе, о каких-то гарантиях лично для себя. Не о политике.

Мысль о том, что он хочет добыть компромат не для повышения собственного рейтинга и даже не для политического давления на власти, беспокоила её. Это означало, что Ян ощущал серьёзную опасность. Что ему требовалась защита.

— Для тебя эти документы из сейфа СС… — начала Женя, не зная, как сформулировать свои мысли. Спросила просто: — Это вопрос жизни и смерти?

— Да. Можно сказать и так.

Лицо его не дрогнуло, и голос оставался по-прежнему чарующе-бархатистым, но Женя чувствовала его внутреннее напряжение.

— А ты на сто процентов уверен, что СС имеет что-то на… Самого? — Даже здесь, в чужой стране, в чужом доме на берегу чужого моря она не смела называть его по имени. Как бога или Волан-де-Морта. — Твоей информаторше точно можно доверять?