— Жасмин! Обалдеть просто, какая ты красивая сегодня! Нет. Ты всегда красивая, но сегодня прям ух! — бормотал Мирослав, а девчонка улыбалась.

Теперь, когда Мир немного развернулся всем телом, выпустив девушку из рук, насколько того требовали правила приличия, Марсель сумел рассмотреть то, чего не заметил раньше.

А не заметил он до хрена как много.

Например, девочка была удивительной красоткой. Изящной, хрупкой, с кукольными глазами размером в половину лица, с тонкой шеей, обрамленной уложенными кудрями, с небольшой аккуратной грудью, которую скрывала пестрая ткань платья, но глубокое декольте оставляло полет неугомонной фантазии Марселя.

Девушка по имени Жасмин была идеальной. И смех у нее был красивым. И улыбка…

Ради такой улыбки мужчины могли идти на войну, как на праздник. Да, определенно, могли бы.

Марсель понял, что рассматривает эту Жасмин, разве что рот не раскрыв от удивления. И откуда она такая взялась? Почему у брата такие знакомые, а он, Марс, даже ни ухом, как говориться, ни рылом?

— Ты, должно быть, Марсель? — весело подмигнула Жасмин и взглянула на застывшего статуей Марса. — Приятно познакомиться, братишка!

— Чего? — брови парня съехались к переносице.

А в голове воображение принялось рисовать убойные картинки, как эти нежные розовые губки сомкнуться не его, Марсе, члене. Или как негромкий смех будет звучать у самого его, Марса, уха. Перейдет в глубокий стон удовольствия. Уж он-то, Марсель Тарновский, постарается, чтобы девочка кончала всю ночь.

А тут, «братишка»? Какой, нахер, братишка?!

— Ну, мы ведь сегодня породнимся? Ваш с Мирославкой отец и моя мама, — девушка многозначительно кивнула в сторону будущих молодоженов, которые уже встретились у подножья лестницы и фотограф отщелкивал кучу нужных для прессы и общественности снимков.

— Марсель, это Жасмин, дочь Агаты, — широко улыбаясь и не сводя щенячьих глаз с кукольного лица девушки, представил Мирослав.

— Дочь Агаты? Я думал, она мелкая совсем, школьница, — не к месту пробормотал Марс, а девчонка рассмеялась немного громче.

Смех вызвал вполне ожидаемую ответную реакцию в организме молодого, полного сил и тестостерона мужчины. И хорошо, что полы пиджака скрывали эту реакцию, иначе вышел бы конфуз.

— Нет, не школьница, — продолжала улыбаться девчонка, не замечая, что происходит с собеседниками. — Мне уже двадцать один!

— Исполнится через две недели, — раздался негромкий голос Тарновского-старшего, — Привет, малышка.

—  Карл! — обрадовалась девчонка и тут же влетела в приветливо распахнутые объятия отца Марселя и Мирослава.

Марсу пришлось шагнуть назад. Странно все, если уж откровенно. Эта девчонка, Жасмин, не может ведь не замечать, как действует на окружающих ее мужиков. Выходит, делает все это намеренно.

Вон, сурового бизнесмена Тарновского за секунду превратила в тряпку. А про Мира и говорить нечего.

И Марса взяла дикая злость. Вспорола грудную клетку ядом. А если учесть, что в сознание без спроса лезли слишком уж откровенные картинки, в которых гибкое тело Жасмин оказалось распластанным под его, Марселя, мускулатурой, то злость была приправлена изрядной долей ревности. Необъяснимой, беспочвенной и абсолютно непривычной для Марса.

А девчонка о чем-то щебетала. Агата мило улыбалась. Отец уже не хмурился, а слушал тот бред, что несла Жасмин. Еще и Мирослав, к роже которого намертво приклеилось идиотское выражение полного обожания, бесил. Так и хотелось влепить брату либо по морде, либо по ребрам.

Марсель понял, что срочно нужно отвлечься. Срочно! Жизненно необходимо. Иначе он совершит тупую и непростительную глупость.