— Карл совсем не то хотел сказать, Марсель! — настойчиво и даже со стальными нотками в голосе произнесла вдруг Агата, стрельнув в Тарновского-старшего взглядом, а парню показалось, что в отца сейчас прилетит огроменный булыжник.

— Разумеется, радость моя, — закивал отец.

— Марсель, так я могу рассчитывать на твою помощь? — мачеха вернула свое внимание Марсу. А ему даже стало приятно от той надежды и веры в него, что сквозила во взгляде Агаты.

— Ладно, постараюсь выкроить пару часов, — пожал плечами Масрель.

Агата хлопнула в ладоши, негромко засмеялась. Карл хмыкнул. А Марсель, как обычно, воспринял в штыки:

— Что? У меня, между прочим, тоже есть работа.

— Никто и не сомневается, — округлил глаза родитель.

Марсель махнул рукой, поднялся с дивана и ушел спать. Нет, лучше пойдет поплавает, хоть немного сбросит напряжение.

***

Когда Марсель давал свое согласие на помощь Агате, он не представлял, что женщина все воспримет буквально. У него и без того были полные карманы забот, связанных с грядущим аукционом. Еще и Чапа забурился в запой, пришлось выбивать из друга всю дурь в спортзале.

Словом и минуты свободной не было.

Каждый день с раннего утра у мачехи появлялись супер-важные дела, встречи с организаторами вечеринки, с артистами, даже в цветочный Марс лично возил мачеху. Потому что он, черт его дернул за язык, согласился помочь.

В итоге Марс услышал кучу разной информации, абсолютно ему не нужной.

Вот, например, на кой хер ему нужно знать, что девчонка любит фисташковое мороженное и тирамису? Или ей, видите ли, не нравится рыба. А на мидии у нее и вовсе аллергия!

Но Марсель все это слушал, запоминал и зверел. Ему не хотелось знать ее любимый нежно-голубой цвет, любимую марку шоколада, производителя обуви, он хотел знать, какие на ней сегодня трусы, а еще, закрывает ли она глаза во время оргазма, или он что-то неверно запомнил с прошлого раза в машине!

А вот любимый цвет, любимые сладости, любимые цветы — все это лишнее.

Но он все-все запоминал, даже записывать не нужно было. И про мидии помнил. Потому что Агата строго-настрого запретила блюда из мидий на вечеринке.

Первые два дня Марсель стойко терпел, пусть и скрипел изредка зубами, но Агату не хотел расстраивать. В четверг он отказался, сославшись на завал по работе.

Слышал, как Агата грустно вздохнула на другом конце телефонной связи и попрощалась.

Стало как-то даже мерзко от самого себя. А потому Марсель решил, что сегодня освободиться пораньше, купит тех десертов, над которыми вздыхала мачеха, когда они встречались с кондитерами, и приедет в особняк.

И вот, когда уже начало темнеть, Марсель гнал по трассе. На соседнем кресле лежали коробки со сладостями, рядом — контейнер с фисташковым мороженным. На всякий случай, вдруг кому-то захочется, а в холодильнике такого нет. Ну, мало ли.

И вдруг в зеркале заднего вида мелькнули фонари. На секунду ослепили. И водила пошел на обгон.

— Нет, ну не придурок ли, — выругался Марс, понимая, что парень за рулем лихачит. А впереди крутой поворот, да и трафик довольно плотный. Народ по домам разбредается после трудового дня. Выходит, водитель не только ставил под угрозу свою жизнь, но еще и других.

Марсу было плевать, если кому-то надоело жить. А потому без особого любопытство повернул голову, просто взглянуть, что ж за дятел сидит за рулем тачки.

— Да твою мать! — рявкнул он, выцепив из соседнего салона тонкий профиль, курносый нос и собранные в хвост волосы. — Совсем охренела, млять!

Жасмин лихо подрезала его, мелькнула габаритными огнями и помчалась дальше.