— В полицию надо обратиться, — прохрипела я.

Отчим меня отпустил, и я чуть не упала. Села на диван, стала потирать горло и глотать воздух.

— В полицию? Ты же не в курсе. Владелец машины — сын шишки из местного отделения. Теперь иди, заяви ему на сынка. Угадай с трёх раз, кто быстрей за зону поедет: он или ты? Найдут какое дело пришить. Я не скрываю, сидел за дело. Но и невинных по тюрьмам повидал. Схватили тебя, дело закрыли, в суд отправили, звёздочку на погон получили. Отработанная ещё в девяностых схема. Ты потом можешь в суде кипятком ссать, доказывая, что не верблюд — всё равно на зону поедешь. Пострадавший сказал, что потом хуже будет. Он же ещё травмы получил. Вот так. Я из-за тебя на зону не хочу, мелкая. Мать ещё раз, не дай Бог, пострадает или ты.

Отчим мерил шагами комнату. Я смотрела на него круглыми от шока глазами. Маму было жалко. В полицию идти, по словам отчима, нельзя. Квартиру продавать? Ради лысого я на это не пойду. Только вот не хочу, чтобы мама опять пострадала. На глаза навернулись слëзы.

— Маму можно навестить? — всхлипнула я.

— Хоть сегодня. Время ещё есть. Она в относительном порядке. Продержат дня два и выпишут дома синяки долечивать. Не реви, мелкая, всё хорошо будет. Пропишу вас у себя, пока своё жильё снова не купите. У меня там сделка с домом только наклëвывается, а квартиру уже через два дня купить могут. Я нашёл покупателя. Он хоть сегодня заплатит, но Любочка в больнице, — нервно сказал Жора.

— Ладно. Я согласна продать. Перееду к вам в квартиру, — обречëнно ответила я.

— Почему на «вы», мелкая. Мы теперь родня, — отчим попытался погладить меня по голове, но я отшатнулась. — Мать в больничном городке. Корпус хирургии. Второй этаж. Пятая палата. Ничего ей не неси. Я всё, что надо, уже оттарабанил.

Георгий развернулся и пошёл на выход. Я тоже ринулась в прихожую. Скоро пять. Осталось каких-то два часа, чтобы попасть к маме.

В больницу я приехала уже в шесть вечера. Надела бахилы и беспрепятственно прошла в отделение. Мама тихо шла по коридору. Я подбежала к ней. Осторожно обняла, здороваясь.

— В столовой была, — мама обняла в ответ. — Всё хорошо, не плачь. Рентген сделали. У меня только ушибы. На лице пару синяков. Ничего страшного. Завтра ещё капельницу поставят, и домой.

Я подняла голову. Действительно, отёк вокруг глаз спал, и её вид теперь не столь удручающий. Можно надеть большие солнечные очки, и всё прикроется.

Мы пошли в палату. Мама там лежала не одна. Четыре койки в помещении, но соседок не было. Я помогла ей лечь, а сама села на стул.

— Жора приходил. Рассказал всё. Я согласилась подписать продажу квартиры. Не хочу, чтобы ты снова пострадала, — с грустью сказала я.

— Хорошо. Тогда послезавтра прямо из больницы поедем и всё оформим. Георгий говорил, что покупатель нашёлся. Я пока на больничном дома буду. Надеюсь, лицо заживёт до твоего выпускного, — мама улыбнулась.

— Две недели до него. Успеет зажить. В крайнем случае тональником замажем. И всё равно я считаю, что нужно в полицию идти.

— Так приходили уже сюда. Меня же по скорой привезли. Врачи обязаны в полицию сообщить. На меня сзади напали. Ударили по голове, потом избили, — со стоном сказала мама.

— Ты сказала, что с вас деньги требуют? — поспешила спросить я.

— Сказала. Они говорят, что раз на рефрижераторе страховки не было, Жора обязан оплатить ремонт машины и лечение водителя. Это любой суд подтвердит. Посоветовали расписку брать заверенную у нотариуса, когда деньги отдавать будем. Нападение на меня с ограблением связывают. Темно уже было. В подворотне свет не горел. Сняли с меня золотые украшения. Два кольца, серьги и цепочка с кулоном. Жора сказал, что драгоценности забрали для отвода глаз. Только кто же нам поверит? — с грустью поведала мама.