Я быстро кивнула. Слава богу, у меня филологическое образование, а в детстве я очень любила читать сказки народов мира, поэтому отлично помню историю про мальчика Гензеля и девочку Гретель, которые попали к злой колдунье, но сумели выбраться от нее живыми.

Рассказчица понизила голос:

– К сожалению, Гретель умерла на третий день пребывания в имении. Никто не смог определить причину ее смерти. Гензель остался один, ему необходимо было в кратчайший срок найти маму.

Я решила блеснуть эрудицией.

– Детеныши рукохвоста погибают без родительского присмотра.

– Великолепно! – похвалила меня Лаура Карловна. – Герман Вольфович действовал решительно. Лучшей воспитательницей для рукохвоста является обезьяна. Но... К кому мы только не пытались подсадить Гензеля, все было бесполезно. Мартышки выражали желание пригреть сироту, но Генза не шел к ним в руки. Он не ел, не пил, не спал, только кричал так жалобно-пронзительно, что весь дом лишился покоя. Гензу жалел даже наш начальник охраны, а я всегда считала, что у полковника Рыбалко вместо сердца автомат Калашникова. Страдания Гензы могли заставить плакать камни. Герман Вольфович приказал не останавливаться ни перед какими расходами и найти подходящую обезьяну. Но, увы, увы, увы...

Глаза дамы увлажнились слезами.

– Несчастного Гензу ждала судьба Гретель, ведь в столь юном возрасте рукохвост принимает пищу только из лап матери. Генза умирал от голода, а нам никак не удавалось найти мартышку, макаку, шимпанзе, орангутана... В конце концов Валерия, наш главный ветеринар, сказала, что раз Гретель отличалась полнотой, вероятно, Гензель хочет породниться с толстой обезьяной. Герман Вольфович отдал приказ искать ожиревшую особь, и тут, на наше счастье, появились вы. Генза сразу принял вас за маму! Похоже, он сейчас счастлив, мирно спит. Бедняжка настрадался в сиротстве!

У меня отвисла челюсть. Ну как, скажите, отнестись мне к словам о том, что я явилась для рукохвоста эталоном матери, толстой до безобразия мартышки? Или макаки. Простите, я не разбираюсь в приматах, для меня они все на одно лицо... то есть морду. Нет, кошку от собаки и жирафа от ежа я отличить смогу, но, кто гиббон, а кто орангутан, никогда не скажу.

– Вы абсолютно не похожи на обезьяну, – заюлила Лаура Карловна, заметив мою оторопь. – Ну ничего общего! Хотя человекообразные милейшие, умнейшие, чудеснейшие существа.

– Угу, – кивнула я, постепенно приходя в себя.

– От вас исходит доброта, нежность, – чирикала дама, – Генза увидел светлую душу. Вы ведь не бросите его? Работа не покажется вам обременительной – надо просто кормить Гензу и говорить ему ласковые слова. За это у вас будет оклад, премия, еда, подарки, лучшая комната. Поймите, Гензель господину Кнабе буквально как сын... Дорогая! Солнышко! Живите у нас, как у себя дома!

Я насторожилась.

– Мне нельзя будет выезжать в город?

– А Гензель? Он же теперь с вас не слезет, – «утешила» меня Лаура Карловна. – Но вам здесь понравится! И зачем ездить в Москву? Детей у вас нет, мужа тоже...

Я отвела глаза в сторону. Похоже, милейшая дама ходила не по хозяйственным делам, она поторопилась навести о зоопсихологе справки.

– Мы непременно с вами подружимся, – убаюкивала экономка новоиспеченную «мать», – вас воспитывали немцы, считайте, что мы родственники. Кстати, на ужин будет кухен мит ербзен. Наверное, ваша матушка его тоже готовила?

– Мои родители обрусели, они даже не обучили меня языку предков, – вспомнила я инструкции Чеслава.

– Это название блюда – пирог с зеленым горошком, – всплеснула руками Лаура Карловна. – Жаль, что вы растеряли традиции. Но ничего, я передам вам свой опыт. Ну как? Вы согласны?