– Пошли? – спросил я. – Учти, шагать будем быстро, как бы тебе не отстать.

– Я тебе не джинн, но не отстану, – сказал он, и мы направились к неспешно вращавшемуся вихрю.

Переход через гипертоннель прошел без неожиданностей и особых неприятностей. Выкинуло меня неподалеку от ворот атомной станции, и только я оклемался, как на меня прыгнул раптор.

Эти твари скачут, словно блохи, только агрессивные, железные и в тонну весом.

Я не успел заорать или поднять оружие, как меня отшвырнуло в сторону, и металлические шлепки возвестили, что в дело пошел «карташ». Покатившись по земле, я подумал, что Синдбад, выручив меня, вот так сразу и отработал свое спасение, причем с лихвой.

Пройдя через гипертоннель первым, он и очухался быстрее, и резво оценил обстановку. Разобрался, что чугунок сейчас превратит меня в груду переломанных костей, и вмешался.

Что же, молодец.

Пару раз ударившись, я перекатился на живот и выставил «калаш», но стрелять оказалось не в кого. Атаковавший меня чугунок превратился в груду искореженного металла, а его собратьев видно не было. Похоже, разбрелись по окрестностям, засранцы железные, или пали в неравной борьбе с местными биомехами.

Синдбад стоял чуть в стороне, тяжело дышал и кривился, и по всему было понятно, что парню хреново. Но ствол он не опускал, да еще и поглядывал по сторонам – не шевельнется ли еще какая механическая гнида?

– Спасибо, – сказал я. – Теперь, как ты понимаешь, мы квиты. Можешь возвращаться...

И тут мой датчик биологических объектов выдал фокус, которого за ним ранее не водилось – сообщил, что вокруг меня кишмя кишат живые существа, причем по всем признакам – люди. Я сбился, заозирался, попытался отключить засбоивший имплант, но это не помогло – фантомные «метки» никуда не исчезли, разве что чуть побледнели, словно вызвавшие их объекты отдалились.

А затем все пропало, и я вновь оказался в компании одного Синдбада.

– Куда? – спросил он и усмехнулся безо всякого веселья. – Ты еще думаешь, что один ты доберешься до Обочины?

– А кто же его знает? – Я поднялся на ноги и запустил диагностику датчика биологических объектов – вдруг после очередного прохождения через тамбур с ним что-то случилось?

Подобные казусы были известны – надежный имплант неожиданно превращался из верного помощника в мертвый груз, а то и в источник смертельной опасности для хозяина, и приходилось его срочно глушить или даже удалять.

– Двигаем, – сказал я. – Тут чугунков всегда тьма, надо за переправу уйти, там будет легче.

В Старой Зоне, как и в тот момент, когда я отсюда уходил, шел снег – не та безумная круговерть, что прошлой ночью держала в белых лапах Сосновый Бор, а обычный снежок. Зато в сплошном полотне из серых туч имелись прорехи, и в них даже проглядывало рассветно-голубое небо, а на востоке угадывалось светлое пятно – место восхода.

Переправа оказалась свободной, но я потратил две минуты, чтобы войти в форс-режим и изучить окрестности. И едва мир исказился, вывернулся зеркальным шаром из множества чешуек, я подумал, что схожу с ума.

– Назад!! – заорал я, и сам понесся прочь от берега.

За спиной плеснуло, дрогнула земля.

Я не оглядывался, я был слишком занят тем, чтобы спастись, но я знал, что там происходит – поверхность Припяти ниже по течению от разрушенного моста вспучилась, и вверх рванули толстые, покрытые наростами и стальными крючьями металлические щупальца.

Громадную подводную «метку», обнаруженную моими имплантами, могло породить только одно существо – «изделие номер семьсот сорок четыре», если выражаться языком военных, ну а если говорить поэтичнее – то Император гидроботов, он же – технокракен.