– Идем домой, – ворчала она едва слышно из-за криков недовольной толпы, – ну все, ну все…

«Домой, – повторила Мейбл про себя, – но где теперь мой дом?»

– А ну, прекратить этот бардак! – От сильнейшей пощечины голову Мейбл мотнуло в сторону, а из глаз брызнули слезы. Ошарашенно уставившись на своего преподавателя, она, кажется, впервые за все время их знакомства заметила на лице господина Растифора истинное беспокойство.

– Прости, прости меня, – лепетала рядом девушка со странным именем. – Я не хотела, даже не думала, что… что… Да что это вообще было?!

– Забытое воспоминание, – пробормотала Мейбл, наконец найдя в себе силы говорить. – Запрещенное.

Коснувшись обожженной пощечиной щеки, она посмотрела на свои пальцы с остатками слез на них. Вот уже тринадцать лет Мейбл не плакала. И не помнила…

– Кто ты такая? – задала она вопрос, посмотрев в огромные голубые глаза Аделины Соломинки. – Как ты смогла снять с меня верловскую печать? И почему между вами с господином Растифором связь? Вы супруги?

Глаза Аделины стали еще больше. Развернувшись к хозяину дома, она задала единственный вопрос:

– Супруги?!

– Нет, – поморщившись, как от зубной боли, ответил он.

– Нет?! А ты уверен?! Это какое-то совсем неуверенное нет! – Голос девушки стал дрожать и срываться.

– Прекратить истерику! – попробовал остановить ее господин Растифор.

– Ну прости, что я не танцую от счастья! – всплеснула руками Аделина. – Твоя ясновидящая сказала, что у нас связь! А я, на минуточку, из другого мира и не собираюсь здесь задерживаться!

– Я и не задерживаю, – парировал господин Растифор, – знаешь, где портал? Вперед.

– И вот с этим я умудрилась заиметь связь! – пожаловалась Аделина, обернувшись к Мейбл. – Нормально? Наверное, во всем вашем мире хуже не найти, но я-то везучая!

– Хватит, – холодно проговорил господин Растифор, – ты мешаешь мне думать!

– Ох, ну прости, что мешаю! – В пылу речи, она сдула упавшую на глаза прядь волос и принялась наступать на хозяина дома, сыпля обвинениями: – Вырвал меня из родного мира, напугал, обозвал непонятно как со своей вороной! Потом обманом притащил в свой дом…

– Почему это обманом? – совсем опешил преподаватель.

– Обещал накормить и согреть! – рявкнула Аделина, приподнимая серую мантию и показывая голые ступни с поджатыми пальцами. – Хорошо, хоть нечисть в доме приличную завел. Бустиарчик – просто душка, не дал с голоду помереть.

– Это все? – устало спросил господин Растифор.

– Нет, не все, – уже гораздо тише ответила Аделина. – Я не успокоюсь, пока не поделишься соображениями. Хочу знать, что там за связь. Шутка ли, знаю о тебе всего несколько фактов, и все они ужасны.

– Например? – преподаватель заломил бровь.

– Ты грубиян – это первое, – ничуть не смутившись, принялась загибать пальцы Аделина, – говоришь с воронами и скелетами – второе. С твоих рук с завидной периодичностью срывается тьма, способная усыпить даже единственных моих защитников – говорящие тапочки – третье…

– Простите, – вмешалась Мейбл, устав переводить зачарованный взгляд с одного говорившего на другую, – но я не только ясновидящая, но и яснослышащая, а потому не могли бы вы уточнить, что имели в виду под высказыванием «говорящие тапочки»?

– Это я про Карла и Мортимера, – любезно пояснила Аделина. – Они – моя обувь, сшитая в виде милых красных зайцев. И по стечению обстоятельств Карл с Морти немного…ожили.

– Они – нечисть из другого мира, – прокомментировал ее слова Растифор. – И по сравнению с этим все мои скелеты – сущий пустяк.

– Может быть, – кивнула Аделина, – вот только до встречи с тобой мои тапочки не были такими! Нечистью их сделал этот безумный мир, и чувствую, я тоже недалека от такого финала!