Тревога была отчётливо видна в её взгляде, да и вообще ощущалась и в том, как она с силой сжимала ремень своей сумки, как прикусывала губы, поправляла очки…

Это я виноват, конечно. Но если бы не этот м*дак со своим наглым вторжением, всё было бы иначе.

Пальцы с силой сжали руль, когда вспомнил о внезапном появлении Новикова, на секундочку, блин, не где-то, а в моей хате! Хрен его знает, как он вообще узнал о Сухановой, у которой выцепил ключи, но догадываюсь, что виноваты соцсети.

Покачав головой, свернул во двор и подъехал к Сонькиному дому.

Ну, Дашка, завтра тебя уж точно ждёт посыл куда подальше. Достала! Теперь буду разбираться без соплей и жалости, так что, блин, из «отношений» полетишь со свистом.

- Я пойду?…

Резко обернулся. Сонька слабо улыбнулась мне, махнула рукой и уже собралась выйти, но я перехватил её запястье.

- Ещё раз спасибо.

Я подмигнул Мироновой, и она замерла, сразу начиная краснеть. Это Сонькино смущение умиляло, и, как и всегда, вызвало у меня улыбку.

Интересно, она тоже так смущалась Бортникова? Завис, думая об этом. Странно кольнуло где-то давно забытым ощущением, напоминающим ревность. Удивился, поражаясь самому себе. Даже смешно стало – ну, какая ревность? Нет, это что-то другое. Просто Миронова всегда была мне, как младшая сестра. А Бортников козёл. Вот и всё.

- Рада была помочь.

Соня ушла. Выскочила из машины, надвинула шапку на лоб, поправила очки и, выскочив на ленточку тротуара, окруженную сугробами, побежала к своему подъезду.

Я нахмурился, глядя ей вслед. Что-то беспокоило, даже мучило, но я никак не мог понять, что именно.

Ладно, позже разберусь. Дед ждёт. А то ещё леща вкатит за то, что я его время трачу. Кинул взгляд на себя в зеркало заднего вида, поправил челку, воротник рубашки и дотянулся до смартфона.

***
Лермонтов Валентин Арнольдович, то есть мой дед, проживал в частном доме на Калужском шоссе недалече от Москвы. Жил хорошо и даже более того. Тачка у него была покруче, чем у многих дедов из тех, кого я знал, да и вообще мой старик вёл такой образ жизни, что многие его ровесники нервно курили в сторонке.

Во-первых, он до сих пор вкалывал, не покладая рук. Деньги и власть давали ему ресурс для бесконечного развития, и, в общем-то, работа его не старила, а молодила. А, во-вторых, дед умел отдыхать – лазал по горам, занимался дайвингом, тренажерка там, всё такое.

Я ему не уступал, но мне лет-то сколько. Хотелось бы мне в его возрасте быть таким же бодрым.

Сегодня мой дед выглядел даже бодрее обычного. В светлой водолазке из тонкой шерсти, в джинсах. Дорогущие часы, смартфон. Все его атрибуты были по цене самолета, никак иначе.

Серебристые волосы его были коротко острижены и аккуратно уложены. Сам он был гладко выбрит, надушен. Серые глаза его всегда казались холодными, а лицо с крепким подбородком суровым.

- Ну и? – Валентин Арнольдович откинулся на спинку своего помпезного кресла и продолжил сверлить меня своими глазами цвета стали. – Подумал насчёт праздника?

- Нет, не подумал, - бросил я.

Растянулся в кресле напротив дедова стола и лениво огляделся в круглой комнате, украшенной гобеленами, головами животных, которых дед некогда подстрелил на охоте, и другими трофеями. Тут всё, блин, буквально светилось от роскоши: начиная от мебели из дуба, заканчивая перьевыми ручками с золотыми гравировками.

- Андрей. – Дед сжал челюсти и прищурился. – Я же просил тебя подумать об этом. Это важно.

Его бесила моя вальяжность. Привык, что все вокруг него по щелчку его пальцев ходят. Кроме меня. Новиков, правда, его бесил ещё больше, чем я, но там другие причины.