– К чему? – я наклоняюсь ближе.

– Проект, – говорит он. – Грелки. Урок Питерсон. Химия.

Я качаю головой, выбрасывая дурацкие мысли из моего гиперактивного подросткового сознания. Я, должно быть, сплю.

– Точно, грелки. – Я открываю учебник по химии.

– Бриттани?

– Что?

Я невидящим взглядом утыкаюсь в книгу. Я не могу понять, что читаю: я слишком смущена, чтобы сосредоточиться.

– Ты смотрела на меня так, будто хотела поцеловать.

Я выдавливаю из себя смех.

– Именно, – саркастично соглашаюсь я.

– Никто не смотрит, поэтому если хочешь, то можешь попробовать. Не хочу хвастаться, но в этом деле я эксперт.

Он лениво улыбается – такая улыбка может расплавить сердца всех девушек на свете.

– Алекс, ты не в моем вкусе. – Мне нужно что-то ответить. Пусть он перестанет смотреть на меня так, будто сделает со мной то, о чем только что говорил.

– Тебе нравятся только белые парни?

– Хватит, – говорю я сквозь зубы.

– Что? – он становится серьезным. – Это правда?

Миссис Питерсон появляется перед нами.

– Как продвигается проект? – спрашивает она.

Я с натяжкой улыбаюсь:

– Прекрасно.

Я достаю домашние наработки и перехожу к делу. Миссис Питерсон наблюдает за мной.

– Вчера вечером я провела исследование грелок. Мы должны развести шестьдесят граммов ацетата натрия в ста миллилитрах воды, нагретой до семидесяти градусов.

– Неправильно, – перебивает меня Алекс.

Я поднимаю глаза и понимаю, что миссис Питерсон ушла.

– Прости?

Алекс скрещивает руки на груди.

– Ты ошибаешься.

– Нет.

– Думаешь, ты никогда не ошибаешься?

Он обращается со мной как с легкомысленной глупой блондинкой, что приводит меня в бешенство.

– Конечно, ошибаюсь, – говорю я высоким голосом, как юная южанка. – Например, буквально на прошлой неделе я купила блеск для губ «Бобби Браун» с оттенком «Лепесток пустыни», хотя «Розовый цветок» подошел бы мне больше. Естественно, эта покупка была огромной ошибкой, – говорю я с сарказмом.

Он ожидал услышать нечто подобное. Интересно, поверит или по моему тону поймет, что я иронизирую?

– Спорим? – говорит он.

– А ты никогда не ошибался? – спрашиваю я.

– Конечно, – уверяет он. – На прошлой неделе, когда грабил тот банк за аптекой, я попросил кассира сдать мне все пятидесятидолларовые купюры. А надо было просить двадцатки – их было намного больше.

Он понял, что я притворялась, и ответил своей нелепой историей. В этом мы как-то извращенно похожи. Я прижимаю руки к груди и подыгрываю ему:

– Какая катастрофа!

– Поэтому считаю, мы оба можем ошибаться.

Я взмахиваю подбородком и упрямо заявляю:

– Ну, насчет химии я не ошибаюсь. В отличие от тебя я серьезно отношусь к урокам.

– Давай поспорим. Если я буду прав, ты поцелуешь меня.

– А если права я?

– Проси что хочешь.

Я как будто отбираю конфету у ребенка. Нужно поставить мистера Мачо на место, и я рада, что могу это сделать.

– Если я выиграю, ты будешь серьезно относиться ко мне и нашему проекту, – ставлю я условие. – Никаких подколов и дурацких комментариев.

– По рукам. Не хочу тебя расстраивать, но у меня фотографическая память.

– Алекс, не хочу тебя расстраивать, но я взяла информацию из учебника. – Я просматриваю свои заметки и открываю нужную страницу в учебнике.

– Не подглядывая, можешь сказать, до какой температуры нужно охладить раствор? – спрашиваю я.

Алекс из тех, кто зажигается от споров. Но на сей раз этот упрямый парень проиграет. Он закрывает книгу и смотрит на меня.

– До двадцати градусов. И нужно растворять при ста градусах, а не при семидесяти, – уверенно отвечает он.

Я смотрю в учебник, потом на свои заметки. Затем опять в книгу. Я не могла ошибиться. На какой странице я…