Амели сглотнула и промолчала. Стояла прямая, как палка — она и надеялась ночью пробраться за ворота. Главное на реку выйти, а там — в камышах, вдоль берега… никто и не заметит. Только это теперь и держало.

Демон вновь хихикнул:

— Знаю, уже надумала. На тебя же глянешь — и сразу все понятно. Не получится сбежать.

— Почему?

— Потому что магия, дурочка! Хоть всю ночь к воротам иди — нипочем не дойдешь. Чары не пустят.

— Врешь!

— Так иди да проверяй! Тебя даже не запирает никто.

Она понурила голову и соврала:

— Не буду.

Нужно лишь дождаться, когда все уснут. Амели вдруг наполнила непоколебимая уверенность в успехе. Конечно, все получится! Нужно лишь не бояться. В доме ни лакеев, ни стражи, как она успела понять.

Теперь только один-единственный вопрос не давал покоя:

— А какой облик настоящий?

— Что? — демон, кажется, не понял.

— Облик твоего хозяина. Какой настоящий?

Он широко улыбнулся, обнажая смешные кроличьи резцы:

— А какой больше нравится?

Амели поджала губы:

— Никакой не нравится.

Орикад прищурился и покачал головой:

— Ну, ты и врушка! А то я не видел! Если бы не мы с Гасту — так прямо на столе бы перед ним и разлеглась.

— Перестань! Все это неприлично, — она даже топнула ногой.

— Все вы, нетронутые девицы, ханжи благонравные.

Лучший способ избавиться от издевок демона — не обращать на них внимания, но не ответить было так тяжело. Амели не привыкла молчать. Не даром отец называл ее несносной.

— Так какой облик настоящий? Ну, скажи!

Демон кувыркнулся в воздухе:

— А не скажу. Сама разбери. Мессир может принимать облик любого человеческого существа, правда, ненадолго. Никак не больше часа, я сам засекал. Хоть твой, хоть этого урода за дверью. А вот голос… всегда один и тот же останется.

— Почему?

Демон пожал плечиками:

— Кто его знает?

Он подлетел к двери, хлопнул в маленькие ладошки и часть свечей погасла. Теперь стало более привычно:

— Спать ложись.

Он юркнул за дверь, едва Амели успела что-то добавить.

Амели тронула кончиками пальцев тяжелую вызолоченную кисть балдахина, прошлась по искусному тканому узору, раскинувшемуся на теплом желтом фоне. Подобная ткань стоила невообразимо — около двадцати саверов за локоть. Но, разве это имело значение? Она трогала тисненые обои, рассматривала расписные панели, замечая, как ловко и умело положены мазки краски, создавая пышные кроны деревьев или спокойные воды реки. Амели подошла к окну, забранному расписными ставнями, прижалась к прохладному стеклу и прикрыла глаза ладонями, чтобы не мешал свет.

Замок стоял на холме, над рекой. Вдали, над кромками парковых деревьев можно было различить влажный блеск воды. В лунном свете хорошо просматривалась засыпанная песком главная аллея, ведущая к воротам вдоль стройных рядов деревянных кадок с апельсиновыми деревцами, будто покрытыми инеем от мелких белых цветов. Достаточно лишь пробежать по аллее, скрываясь в тени деревьев. Это просто.

О том, что ворота могут оказаться запертыми, или о том, что у колдуна есть привратник, она старалась не думать. Это все осложняло — для начала нужно хотя бы выбраться в сад. Еще оставалась калитка, через которую они с горбуном вошли с реки, но где ее искать в темноте?

Амели на цыпочках прокралась к двери, приоткрыла, чтобы появилась крошечная щелочка толщиной с волосок. Превратилась в зрение и слух.

Непонятно, сколько она прождала: может, несколько тягучих минут, а может, целый час. Дом будто оцепенел, уснул. Ни звука, ни дрожащего огонька. Амели, придерживая, к счастью, отменно смазанную дверь, юркнула в коридор, прислушалась в темноте, и стала аккуратно пробираться в свете заглядывающей в незакрытые ставнями окна луны. Шаг за шагом, легко и бесшумно, как маленькая мышка. Она без препятствий миновала анфиладу, почти дошла до лестницы. Постояла у перил, вслушиваясь в тишину, глубоко вздохнула и порывисто выпорхнула, надеясь быстро и бесшумно преодолеть лестницу. Но едва, будто на крыльях, сбежала вниз, слушая легкий шорох юбок, похожий на шелест осенней листвы, остановилась, как вкопанная, и зажала рот ладонями.