Закат на Волге возбуждает аппетит. Смотри-ка, сказал я себе, небо порозовело: либо неподалеку взорвался атомный реактор, либо пора ужинать. Моя долговязая стерва пахла мылом, и губы ее источали сладость, потому что она не переставая жевала “Хуббу-буббу” с арбузным ароматом. У нее были удивительно тонкие руки и длиннющие пальцы – под стать ногам (но более многочисленные). Не моргнув глазом она опрокидывала одну рюмку водки за другой. Ей хватало глотка апельсинового сока, чтобы залить вспыхнувшее пламя. “I am cellulite free!”[19] Я сказал, что ее ноги как две стрелы, пронзившие мое сердце. Она не поверила, и правильно сделала. А жаль: поверь она мне, я, быть может, тоже бы взял и поверил. А так я упорно гнул свое:

– Спасибо поезду с жесткими койками за то, что он привез меня к тебе…

– Не надо ля-ля, – смеялась она.

– Я приехал в Нижний за тобой, лежа на простынях из наждачной бумаги, которые расцарапали мне спину, хоть и не так глубоко, как твои когти…

– Ля-ля-ля.

– Я приехал, чтобы похитить тебя с берегов Волги…

– Ля-ля.

– Ладно, допей и закати мне french kiss.

– Ля…

– Не подумай, что хвастаюсь, но в данный момент я холост. Такого случая тебе больше не представится, беби.

– Ль…

Она была в два раза меня моложе, то есть в два раза искреннее. Я плел небылицы, надеясь, что во мне что-то проснется. Пытался убедить себя, что работаю, она же во мне видела обычного секс-туриста. Я рассчитывал, что оттолкну ее своей вульгарностью и тогда все пройдет безболезненно. Когда Таня покинула меня на заре или, скорее, когда я отпустил ее, не взяв телефона (именно так прощаются в наши дни – забыв записать несколько цифр), я бросил на нее прощальный взгляд в полумраке, словно пытался запомнить тающие контуры ломкого силуэта и ее тень на занавесках, освещенных предрассветными лучами. Я с нетерпением ждал, когда она отчалит, исчезнет из моей жизни, чтобы наконец вдоволь поскучать о ней. Мне претила ее строгость, я злился, потому что узнавал в ней себя – бедного маленького хищника-мифомана с иссохшим сердцем. Когда она холодно сказала мне по-французски “Au revoir”, – я почувствовал, как во мне поднимается волна тоски и благодарности. Я выбежал из номера, но увидел только, как захлопнулась дверца лифта, уносившего от меня ее печальную усталость, синяки под глазами и “Шанс” от “Шанель”. Я спросил:

– Почему вы все душитесь “Шансом”?

Она улыбнулась:

– I gave you one chance, you've just missed it[20].

Тогда я парировал в постыдном приступе лиричности:

– I hate you[21].

Мне бы сказать спасибо: Таня дала мне понять, что неумение страдать – это тоже страдание. Потом я записал:

Ой, да у меня таких историй хоть отбавляй. Аня, Юнна, Мария, Ирина, Евгения, Марта, Галина… я разбирал этих сказочных принцесс по косточкам, терял их, избегал, удерживал, забывал, классифицировал, производил селекцию, шорт-листовал, сравнивал, снобировал, соблазнял, отвергал и тосковал по ним… Работа есть работа: сначала красоту надо пригубить, потом уже губить. Для этого требовалось прежде всего заверить счастливую избранницу в своей порядочности, затем потрясти пачкой рублей перед ее родителями; потом уже агентство вступало в игру и продавало юность по дешевке во имя омолаживающих кремов. “Л’Идеаль” – одно из самых успешных французских предприятий (прибыль – 2 миллиарда евро, торговый оборот – 16 миллиардов), основанное гениальным химиком, чьи наследники позаботились о расцвете его патентов в годы немецкой оккупации. Фирма стала мировым лидером косметической промышленности, долбя один и тот же слоган на всех языках мира: “Ведь все вы уникальны”. Знаете ли вы, что слово “косметика” происходит от греческого “космос”, а это значит не только “порядок”, но и “вселенная”? Этимологически получается, что макияж – это порядок, который правит миром. Косметика космична. Бог – это всего лишь make-up, batiushka! Но кризис не заставил себя ждать: “Гринпис” сообщил, что продукция “Л’Идеаля” содержит синтетические химические добавки, частенько на основе нефтепродуктов и их производных, которые используются в качестве активных ингредиентов, ароматизаторов и антиоксидантов и обладают прискорбным свойством вызывать рак яичников и груди. Засекреченное исследование AFSSAPS (Французское агентство санитарной безопасности медицинской продукции) выявило, что в 2005 году 122 человека пострадали от применения омолаживающих и солнцезащитных кремов. Это, как правило, выражалось в пугающих приступах аллергии, повлекших за собой немедленную госпитализацию (отеки, обширные экземы, утроенные в объеме веки, потеря кожной чувствительности). Короче, продукция “Л’Идеаля” травила потребителей, как ФСБ – своих агентов, окопавшихся в Лондоне. Опасность крылась в ежедневном нанесении на кожу токсичных субстанций (фталатов, синтетического мускуса, хлорных соединений, формальдегида и галаксолида). В отличие от фармацевтических лабораторий, производители косметики не обязаны испытывать свою продукцию на животных или людях, перед тем как запустить в продажу. Французский закон полагает, что кремы менее токсичны, чем лекарства. Промышленникам повезло – они могут вмазать нам в рожу все, что им вздумается.