Довольно кивнув, Чарли шагает вдоль буков и развалившихся от времени каменных скульптур. Она проплывает мимо безголовых, безруких, безногих творений. Иногда ей попадаются и вовсе бесформенные каменные куски: не разобрать, изображали ли они человека когда-то. Одна композиция сменяется другой и теперь для них выступает Фрэнк Синатра с его Moon River.

В этот момент Чарли останавливается у высокой, три метра минимум, адамантовой женщины. У неё срублено полголовы, левая рука и правая нога, но она продолжает стоять прямо, оперевшись на копьё. Чарли смотрит на женщину долго и внимательно, изучая каждый сантиметр и пытаясь прочитать её судьбу по отпечаткам времени. «Где она была? Что успела повидать, прежде чем её привезли сюда, доживать?». Чарли пытается докопаться до истины. Может быть, вот эта трещина на щеке была оставлена мечом правосудия, когда безымянная адамантовая женщина была в Назарете? А вот этот шрам под правой коленкой, мог ли он появиться во время сражения за Персию? Чарли пожимает плечами и продолжает свой прогулку. Они с Цок-Цоком находят целый ряд с разрушенными шахматными фигурами. Среди них не хватает только белого ферзя, и Чарли представляет себя королевой потерянного мира. Она мысленно раздаёт им приказы. «Отряд пешек, а ну-ка, срочно, к королевскому флангу! Отправить слонов следом, не дайте этим шакалам ускользнуть!» Увлекшись сражением, Чарли кричит:

– Кони! Защищайте вашу королеву!

Вздрогнув от звука собственного голоса, она срывает наушни- ки и оборачивается. Хочет убедиться, что никто посторонний её не услышал. К своему удивлению, в паре метров она видит того самого застывающего поэта. Они поменялись ролями, и он стал её невольным зрителем.

– Майки! Что ты здесь делаешь?

– Эм… Иду в кино! – отвечает он испуганно.

– Тут что, есть кинотеатр? – Чарли оглядывается, точно пытаясь разглядеть за одной из статуй вход в кинозал.

– Нет, но это самый короткий путь на Печатников.

– Ага, хм, – она закусывает губу. – Что за кинотеатр?

– Черно-белого кино, – отвечает Майки, засовывая руки в карманы джинсовой куртки, что велика ему размера на три.

– О, никогда о нём не слышала.

– Хорошее место, там показывают только старые фильмы.

– А ты на что идёшь?

– Пока не знаю. Решу на месте.

– Так это ты на кино деньги собирал? – соединяет две точки Чарли.

– Да. Хотел ещё, чтобы хватило на бурбон, но сегодня людей совсем мало.

Чарли и Цок-Цок быстро переглядываются, и она достаёт из кармана деньги:

– Вот. Для вдохновения.

Майки опускает голову и, впервые за всё время, кротко улыбается.

– Спасибо. Если хотите, можем вместе пойти. Или у вас тут неоконченная битва?

– Ха-ха, – убирая наушники обратно в сумку, отвечает Чарли. – Вообще, я хотела тут ещё погулять, но… А знаешь что, пойдём!

Они проходят три ряда скульптур, минуя Падшую Женщину, работу Туо Терро – одну из самых известных статуй. Проходя мимо неё, Майки кладёт руку себе на сердце и почтительно кивает. Проследив за его движениями, Чарли спрашивает:

– Твоя любимая скульптура?

– В каком-то роде. Но не из-за красоты исполнения, а из-за того, что она олицетворяет, – Майки достаёт из кармана пачку «Мальборо», выуживает одну сигарету и прикуривает, щёлкнув металлической зажигалкой. – Если бы я писал книгу, то обязательно посвятил бы её куртизанкам.

– Почему?

– Столько боли и красоты, наивности и лжи…Читали «Богоматерь цветов» Жана Жене?

– Нет.

– Советую, – затягиваясь, говорит Майки.

      Они подходят к забору. На дверях висит замок. Майки достаёт ключ, открывает калитку и пропускает Чарли вперёд.