– Ням!

В лавочке Волха всегда пахло маком и сдобой; в крошечном магазинчике он умудрился уместить не только печь, где дважды в день выпекались фирменные крендельки и бублики, но и по- ставить аж четыре стеллажа, плотно заставленных разными консервами, соленьями и настойками.

– Здравствуйте! – размахивая фонарём, весело сказала Соня.

– А, привет, Соня, – кивнул Волх.

– Можно нам томлённые грибочки, улитку с щавелем…

– И драконий зефир! – выпалила Чарли.

– Разве ты не решила не есть сладкое? – спросила Мартуша.

– Ну ладно, сегодня-то можно. И я давно хотела его попробовать.

– Семнадцать за всё, – улыбаясь, Волх протянул продукты.

Они шли по Первой Яблоневой к дому. Над асфальтом поднимался серебристый пар, оставляя полоску пространства под дымом, что выплёвывали печные трубы.

– Слушайте, а что вы делаете в следующую субботу? – спросила Чарли.

– Вроде пока не было планов, а что?

– Да у Урсы и его группы первый концерт на репточке. Придёте?

– А они уже лучше играют? – перевешивая сумку с продуктами с одного плеча на другое, спросила Соня.

– Ну… С новым барабанщиком вроде лучше. – Чарли попыталась защитить друга неуверенным голосом. – По крайней мере, на всех репетициях, где я была, было неплохо.

– Вы с ним так много времени проводите вместе, – повернувшись к ней, заметила Мартуша. – Мы чего-то не знаем?

– Нет-нет. Просто у него в последнее время участились депрессивные эпизоды. Вот и стараюсь поддерживать как могу.

– А к терапевту он не думал пойти?

– Он в них не верит. Только в целительную силу искусства, – отводя взгляд, ответила Чарли.

– Ну-ну, – покачала головой Соня.

– Слушайте, ну ладно вам. Мы тоже в двадцать не верили в терапию.

– Только ему двадцать семь, – переглянувшись с Соней, хмыкнула Мартуша.

– Ну да… – Чарли замолчала, увидев первый сорвавшийся с дерева лист. Он прокружился до самой земли и аккуратно лёг перед её ногами. – Заставить мы его всё равно не сможем. И если музыка сейчас ему помогает, так тому и быть. Да хоть сказки на румынском пусть пишет, ей богу.

– Удивительно, как ты терпишь всего его капризы, а вы ведь даже не встречаетесь.

– Мы лучше. Мы дружим, – гордо заявила Чарли.

– То есть дружить лучше, чем встречаться? – удивлённо по- смотрела на неё Мартуша.

– Абсолютно. Сто процентов.

Они подошли к воротам. Дачный домик Сони находился на углу Первой Яблоневой и Второй Садовой улиц. Это была старая северная постройка – полностью из дерева, с аккуратными окнами и широкими резными ставнями. Девочки любили этот дом, особенно второй этаж, за гостиную с чугунной печью. Они часто засыпали прямо на полу, полукругом разложив матрасы перед печкой, выдержав небольшое расстояние, чтобы пяткам не было жарко. На первом этаже располагалась небольшая уютная кухонька, половину которой занимал стол, сколоченный отцом Сони из повалившегося в Лапушкино дуба. Перед домом её родители уже двадцать лет выращивали яблони, облепиху, черёмуху и даже китайские персики – редких гостей в северных широтах. За деревьями, у дома, стоял мангал, над которым колдовала Ана, размахивая бумажным веером.

– Чарли! – радостно воскликнула она.

– Привет! – Чарли пробежала через сад и сжала её в объятиях.

– Наконец-то! Тысячу лет не виделись.

– Ну, как там Стокгольм? – смахнув застрявший в волосах подруги лист, спросила Чарли.

– Стоит, – улыбнулась Ана. – Но, как ни странно, здесь мне больше нравится. Приятно вернуться домой. А ты как? Я помню, что собираешься на новые курсы.

– Да. Сегодня как раз было первое занятие. Очень интересно.