– Мужчину бы посмотреть, – сказала врач-репродуктолог.

– У него двое детей.

– Родных?

– Да! Ой… я не знаю.

Но снимки говорили лучше любого анализа ДНК. Девчонки очень походили на Игоря, сомневаться в отцовстве было глупо.

– Способность к зачатию понижается со временем у всех. То, что было десять лет назад, уже может оказаться совсем неактуально. – Врач продолжала настаивать на необходимости обследовать партнера.

– Да он не пойдет, постесняется, – оправдывалась Шура.

– Ну, если ваш муж хочет ребенка…

А как сказать, что не хочет?

– Пусть только сдаст материал для лаборатории, и все будет ясно.

Шура немного подумала, потом спросила, окрыленная идеей:

– А на дому материал взять нельзя?

– Женщина, о чем вы говорите?! Нужна особая температура, условия и еще…

– Я не женщина, я биолог.

– Тем более. Должны понимать, что это не кочан капусты перевезти, а хрупкий человеческий материал.

Но все же Шура попробовала. И удачно. Лабораторный ответ, правда, не радовал. Активных сперматозоидов оставалось не более десяти процентов. Мизерный шанс забеременеть естественным путем, да и тот практически призрачный.

– ЭКО надо делать, не тянуть. Поговорите с мужем и приходите. – Врач тепло улыбнулась Шуре и даже сочувственно погладила ее по руке.

Какое ЭКО? О чем говорить? Да и муж вовсе не муж. Шура думала недолго. В конце концов, пройти эту процедуру могут и одинокие женщины. А она как раз такая и есть. Может, так и лучше. В банке доноры проверенные, здоровые. А у Игоря все-таки уже и давление, и суставы, и близорукость врожденная. Да и статистика упрямо напоминает о том, чем рискуют немолодые родители. Все эти многочисленные синдромы и отклонения. Страшно, в общем. Так что, все, что ни делается, к лучшему. Так решила Шура и уже через пару месяцев сообщила любовнику радостную новость.

Он был слишком самовлюблен, чтобы заподозрить ее в обмане, а тем более в измене. Боже, ну какая тут измена с пробиркой? А у Шуры сияли глаза и улыбались губы. И вся она была такая счастливая, воздушная, даже красивая. И постоянно твердила:

– У нас будет мальчик, я чувствую – будет мальчик. – Уж это она постаралась, уговорила врачей поколдовать над полом перед процедурой.

– Мальчик, говоришь, – Игорь усмехнулся. Нехорошая была усмешка, недобрая. Шура тут же почувствовала неладное. Обломаются здесь щучьи зубки, не сумеют ухватить добычу. – Что ж, чему бывать – того не миновать. – Он смотрел на нее с выражением какой-то необъяснимой брезгливости. – Аборт, я так понимаю, исключен?

Шура задохнулась от возмущения. Стояла и глотала ртом воздух. Какая тут щука? Разве что выброшенная на берег. И какой аборт, когда четвертый месяц пошел? А раньше она и не собиралась говорить. Думала, попадет в сеть и даже трепыхаться не станет. А попала сама.

– Значит, исключен, – кивнул он. – Значит, так, если ты рассчитываешь на мой развод, то этого не будет. Плавали, знаем. И потом, тогда у меня любовь была, а сейчас что? Дешевый романчик.

Если бы у Шуры был новомодный маникюр с длинными нарощенными ногтями, она бы с удовольствием выцарапала этому гаду глаза. Что значит дешевый? Он ее за кого принимает? Ее – кандидата наук, между прочим. И пусть она не изобрела велосипеда, но теперь в лаборатории показывает отличные результаты. Она училась не просто так, она хороший биолог. А ее называют дешевкой. И это после того, как она провела с ним пять лет, лучших, между прочим, лет. И куда теперь? К кому? Одинокая, тридцатилетняя, с ребенком. Не самый интересный букет. Куда-то запропастилась щучья хватка, Шура потерялась и как-то сникла. Все, что смогла решить: