– Ты уверен, что знаешь его?
– На девяносто девять процентов… Но все равно нужно проверить.
– Что делать будешь?
– А у тебя есть совет?
– Ты его все равно не послушаешь, – махнул рукой Гаврик. – Но заткнуть этот фонтан надо. Если нужна моя помощь… По-моему, она очень хороший человек.
– Кто? – рассеянно спросил задумавшийся Ребров.
– Ее светлость княжна Куракина, вот кто!
Ребров удивленно посмотрел на Гаврика.
– Слушай, Гаврюшка, а ты часом не влюбился, а?
Гаврик вдруг залился краской и отчаянно замотал головой.
– Дурак ты, Ребров. И язык у тебя без костей! Мелешь ерунду!
Оперативники ГУКР «Смерш», работавшие в Нюрнберге, обратились в Москву с просьбой о выдаче им заграничных паспортов, так как в связи с большим наплывом иностранцев американцы ужесточили режим пребывания, осуществили ряд полицейских мер. Одновременно они усилили разведывательную и контрразведывательную работу среди советской делегации. Отсутствие загранпаспортов затрудняло передвижение по городу и решение оперативных вопросов.
Из документов ГУКР «Смерш»
Глава VI
Речь идет о вашей чести
Барона Розена он дожидался в коридоре, ведущем в отсек французской делегации. Розен шел, опустив голову, словно не видя ничего вокруг. Ребров догнал его и крепко взял за руку. Розен, вздрогнув, обернулся и уставился, ничего не говоря, на Реброва расширившимися безумными зрачками.
– Господин барон, нам надо поговорить, – голосом, не терпящим возражений, сказал Ребров.
– Позвольте! – попытался вырвать руку барон. – Какого черта! Мне не о чем разговаривать с вами, господин чекист! – Это в ваших интересах, господин барон. Иначе…
– Не стоит меня запугивать!
Бешеным усилием Розен, наконец, освободил руку.
– Не трудитесь! Я вас не боюсь. Мы не в подвалах Лубянки, где вам все позволено!
– Я жду вас через четверть часа у фонтана на площади, – спокойно сказал Ребров. – Учтите, речь идет о вашей чести… Ровно через четверть часа.
Нудный дождь то переходил в снег, то вдруг неожиданно прекращался. Ребров стоял у фонтана, засунув руки в карманы, и тяжело смотрел на скульптуру нагой женщины, в виде которой был сделан фонтан. Каким-то чудом она осталась цела, и ее нагота была особо несуразна среди развалин.
Он даже не услышал, как подошел Розен. Барон останавливается в шаге от Реброва и смотрит на него, выставив вперед подбородок. Похоже, он был готов ко всему.
– Зачем вы пошли на эту подлость? – холодно спросил Ребров.
– Во-первых, я не понимаю, о чем вы говорите, – высокомерно сказал барон. Но голос его дрогнул. – Во-вторых, в отношении таких людей, как вы, понятие подлость неуместно и неприменимо.
– Ну да, я же кровавый чекист…
– Вот именно. Это ваши предшественники объявили моих родителей вредными насекомыми, которых можно уничтожать любым способом. Любым. И уничтожили.
– Послушайте, барон, по этому вопросу мы с вами уже объяснялись. Но я готов напомнить вам еще раз, что во время революции мы с вами еще и не родились…
– Это ничего не меняет, – сцепил зубы Розен.
– Хорошо, – кивнул Ребров. – Со мной все понятно. В отношении меня вам дозволено все, любые действия, любые мысли. Но Ирина… Ведь вы же любите ее. И идете на подлость, способную погубить ее…
– Не смейте касаться моих чувств в отношении княжны Куракиной! Слышите – не смейте!
Ребров вдруг почувствовал жалось к Розену. Он действительно любит Ирину, давно и отчаянно, и ничего не может с собой поделать… Но ведь вовсе не Ребров виноват в том, что Ирине нечем ответить на его чувства – просто так сложились жизнь и судьба…