Она махнула рукой в сторону по-прежнему равнодушно мелькавших голубых конвертов. Система подбора новой больницы начиналась только после всех собеседований, месяца эдак через два.

– Было или нет, молчит она или блажит, им из твоего университета виднее. Конверт прислали с курьером пятнадцать минут назад, так что, похоже, тебя куда-то срочно переводят.

Энн развела руками и присела рядом на краешек стола. Ну а Рене потянулась за первым листком, где обнаружила информационное письмо, обязывающее явиться к директору резидентуры Квебека. Ого!

– Странно, – задумчиво пробормотала она, а сама провела кончиком пальца по тиснённой золотом эмблеме кафедры медицины. – Тебе так не кажется?

Медсестра задумчиво почесала нос и поправила привычные хвостики.

– Ничего не происходит просто так, – наставительно начала она, а затем важно скрестила на груди руки. – И в такой поспешности с резидентурой я чувствую подкрадывающуюся удачу. Думаю, Роше, ты вытянула джокер.

– В прошлый раз твоё чутьё подвело, – тихо пробормотала Рене, посмотрев на свои «вишенки». Энн проследила за её взглядом и вздохнула.

– Чья-то аура оказалась сильнее твоего врачебного дара спасения, – так же негромко ответила медсестра, и обе они знали, кем был этот «кто-то». – Но для того ты и учишься, чтобы однажды его победить.

Рене посмотрела в голубые и чистые глаза Энни, а потом рассмеялась и покачала головой.

– Боже, не верю, что веду разговоры о потусторонних силах.

– Не надо, – отрезала подруга, и улыбка на лице Рене превратилась в вымученную. – Интуиция меня никогда не подводит. Профессор Хэмилтон умер, когда твоя смена закончилась, а значит, «вишенки» справились. Так что, поверь, тебя ждёт нечто грандиозное.

Ничего на это не ответив, Рене поднялась и захлопнула крышку контейнера. В глазах предательски защипало, но она спокойно убрала еду в холодильник и вернулась, чтобы сложить бумаги. Продолжать дискуссию на тему третьих сил, которые то и дело мерещились Энн, не было настроения. Однако стоило Рене схватить злополучную папку, как плеча осторожно коснулись.

– Нам тоже его не хватает, – прошептала Энни. – Как будет не хватать и тебя. Иди, Солнышко. Пришло время взойти в новом месте.

Рене порывисто обняла подругу и молча направилась прочь, возможно, в последний раз дарить заботу своим пациентам.

Глава резидентуры Джонатан Филдс вызывал у всех выпускников медицинских школ нервный трепет. Властный вершитель судеб. Почти кукловод, который дёргал за ниточки и собирал по всем уголкам огромной провинции самых перспективных врачей. Он помогал, консультировал и одним лишь скептическим взглядом мутных голубых глаз ставил слишком амбициозных юнцов. Филдс был избирателен. Проработав полвека в лучших больницах Америки и Канады, он с полуслова отличал будущую уникальность от штампованного среднего профессионала и вцеплялся своими мелкими, острыми зубами. Рене запомнила его, как высокого, скупого на слова человека, чей кабинет кардинально отличался от всего кампуса в целом и тревожил одним только видом. Здесь словно застыл девятнадцатый век. Красное дерево книжных шкафов, вишнёвого цвета огромный письменный стол, тёмно-красный ковёр и портьеры. Идеальное пристанище для готической сказочной нежити. Рене поёжилась, но переступила порог этого склепа.

Обычно комиссия для собеседования состояла из пяти человек, которые своими вопросами доводили до седых волос паникующих резидентов. Однако сегодня Рене не увидела никого, кроме Филдса. Она втянула густой запах сандала и ароматического воска для полировки дерева, а потом едва не чихнула. Господи, да кто же в третьем тысячелетии ещё пользуется настолько дремучей смесью!