– Я знал, что ты не поймешь. Я не мог предупредить его, не обесчестив свое имя. Если бы я сделал это, никто больше не стал бы искать помощи Ромара Убийцы.

– Ил никогда не называл тебя так.

– Я знаю. Это был наш молчаливый уговор: он никогда не звал меня Убийцей, а для меня не существовало имени Ваол.

Он терпеть не мог это имя, так же как своего подонка отца, докатившегося до того, чтобы подослать к родному сыну убийцу. И, наверное, если сравнивать беспринципного князя Окнира и повернутого на своих нелепых принципах орка, Ромар покажется не так уж плох.

– Я планирую задержаться в этих краях, принцесса, но постараюсь ходить по дорогам, на которых нет твоих следов. – Он поднялся и развернулся к майле: – До свидания, милая тэсс. С вами я надеюсь еще встретиться.

– Буду рада, любезный тэр, – промурчала она. – Я живу здесь неподалеку, и если вы станете прогуливаться у Серебряного родничка…

– Потанцуй со мной, Ромар.

– Что?

– Потанцуй со мной. Даже это странное создание видит, как тяжело танцевать этот танец без партнера.

И я тоже ненормальная. Но разве существует понятие какой-либо нормы, когда ты – человек-дракон-маг-открывающая с ожерельем эльмарской принцессы на шее, а рядом с книгой хороших манер сидит обворожительная лафия и уже вынимает свой меч честный наемный убийца?..

– Ты сказала, он учил тебя три месяца.

– Да.

– Не верю. За этот срок ты не освоила бы и сотой части того, что только что показала.

– Зачем мне лгать? Я использовала кое-какие магические уловки, чтобы запомнить все эти приемы и стойки. Есть такая руна концентрации – можно трехтомник самых нудных сочинений заучить от корки до корки.

– А твое тело? То, как ты движешься, – тоже работа магии?

– Ну я тренировалась. У меня неплохая растяжка, подвижные суставы… И наследственность хорошая.

«Ты не учишься, малыш, – говорил отец в последнем нашем сне. – Ты вспоминаешь. Помнишь, как было с кассаэл? В тебе знания драконов и сила магов-людей. Твой разум и твое тело откликаются на зов памяти…»

– Наследственность? Твой отец был мечником?

– Нет. Но мама обожала фильмы про Зорро. – Я со свистом вычертила в воздухе символ героя Мексики.

– Фильмы? – растерялся орк. – А их что, несколько? Я видел только один.

– Бывал в моем мире?

– Нечасто. Но шутку про наследственность понял.

Хвала богам! У невозмутимого сгустка непостижимых принципов имеются зачатки чувства юмора.

– Только все, что ты сказала, не объясняет, как ты за три месяца достигла того, на что у меня самого ушло больше года.

– Значит, я способная.

– Я был бы рад такой ученице, принцесса.

Ясный день вдруг померк, и на полянку легла тень моей памяти.

– Нет. Прости, Ром. Ты лучший в своем деле, но… Мне не нужны больше учителя.

– Ты становишься похож на ее эльфа, когда танцуешь с мечами. – Я вздрогнула, услышав из уст майлы то, о чем не хотела сказать сама. – Она смотрит на тебя, а видит его. Это грустно.

– В воспоминаниях нет ничего постыдного, принцесса. И если они приносят боль, нужно радоваться – это означает, что сердце твое еще живо. Только раненый чувствует боль, убитому она безразлична.

– Наверное, моя рана еще слишком свежа. И с такой болью доктора не разрешают мне брать уроки фехтования. Может быть, однажды я найду тебя на одной из дорог Сопределья и попрошу научить тому, чему ты учил его. Но не сейчас. Сейчас мне нужно домой, я и так задержалась.

Я пристегнула к поясу ножны.

– Тебе нужен другой меч, принцесса. Этот немного тяжел для твоей руки.

– Может быть. Но это…

– Память? Не память станет защищать тебя от врагов. Носи свою память в сердце, а на поясе носи нормальное оружие. Это мой профессиональный совет.