– Лучников? – Перебил де Нойрей сослуживца, – Кому сейчас нужны лучники? У вас не хватает мушкетов?

– Это особые лучники, а русские мушкеты настолько лучше французских, насколько эти конфеты лучше куска дерьма, – вспылил Декарт.

– Ну, ну, Рене, продолжай, – похлопал математика по плечу капитан.

– Так вот, в отряде десять лучников, которые за половину минуты выпускают десять стрел и все они попадают одна в другую. Двадцать остальных стрельцов вооружены пистолями и метательными ножами, ну и у всех есть сабли. Ваши шпажонки не могут противостоять их саблям, все они изготовлены из толедской стали и ещё и специально закалены хитрым способом. Они просто перерубят шпагу, – Рене поднял руку, останавливая капитана, который хотел опять выразить своё мнение, – Эти спецназовцы подкрадываются ночью к городской стене и забрасывают на неё верёвку, забираются по ней, вырезают охрану ворот и запускают в город основные силы.

– А если город будет начеку и ждать их вылазки, – усмехнулся Мишель.

– Так и случилось в Рогачёве, там был польский генерал князь Радзивилл. И всё равно они взяли и город и генерала в плен. Эти тридцать человек перебили больше двух сотен поляков и всё равно открыли ворота. И у них всего одного убили. А ведь остальной полк хоть и уступает этому спецназу, но не сильно. Два года назад сотня этого полка положила больше тысячи шведов и не потеряла ни одного человека. Даже раненых не было. А шведы были далеко не ополченцами, был полк и рота драгун. Нескольких сдавшихся они нарядили в женские платья и отпустили. Повторяю, передай Брюлару, что связываться с Российской империей самоубийство.

– Если они так сильны, почему до сих пор не захватили всю Европу? – всё ещё недоверчиво спросил капитан.

– Если честно, то я думаю, что такой полк у России один, остальные хуже вооружены и подготовлены, но сейчас в Вершилово полно князей и маркизов и они учатся. Думаю, через какое-то время все их полки будут такими же. А насчёт Европы? Она русским не нужна, в войне с Польшей они вернули свои города захваченные Речью Посполитою несколько лет назад. Сейчас они готовятся отбить у Швеции тоже свою бывшую территорию, – Декарт наполнил рюмку и выпил одним долгим глотком, – Мишель, сколько вы добирались из Парижа до Вершилово?

– Два месяца, если выбросить неделю, что мы провели в этой Москве, – Капитан тоже выпил всё-таки свою рюмку.

– От Вершилово до восточной границы Российской империи нужно добираться два года. Она там граничит с Китаем. Представляешь, какая огромная территория, а с севера от Архангельска, до Каспийского и Чёрного моря тоже больше тысячи лье. Им не нужна Европа.

– Но тут сплошные леса и степи, а там города. Париж! – капитан поднял глаза к потолку.

– Мне иногда снится сон, что я возвращаюсь в Париж. Я просыпаюсь в холодном поту, – Декарт перекрестился, – Грязный, вонючий, полный ворья и калек, полный нищих и попрошаек. Город, где на тебя сверху могут вылить содержание ночного горшка или выбросить из окна помои. Город, где все нечистоты сбрасывают в реку, которая течёт в самом его центре. Сена покрыта пузырями от гниющих на дне отходов жизнедеятельности парижан. От людей воняет, потому что они не моются годами. По парижанам стадами ползают вши и блохи. Дома полны крыс, мышей, клопов и тараканов. Мишель это страшно. Даже если меня выгонят из Вершилово, я не вернусь в Париж. Вас ведь три дня продержали в карантине, избавили от вшей и блох, вы живёте в казарме, где нет клопов и прочей мерзости. Может, ты тоскуешь по вшам и клопам? – бывший сослуживец сделал вид, что поймал на себе блоху и пересадил на капитана.