Изменения начались сразу после очередного городка с кривыми улочками – Нижнего Новгорода. Вдруг из обычной дороги с ямами и колеёй, из которой колесу просто не выбраться, они выехали на замечательную дорогу.

Дорога была широкой. Она была ровной, ни колеи, ни ям, ни ухабов. Она была засыпана мелким зеленоватым гравием и утрамбована. Они с Симоном Стивеном вышли из кареты, что им предоставили в Москве и прошлись по ней пешком несколько шагов. Да, ничего подобного в Европе не было. Там были, конечно, кое-где остатки римских дорог, но если честно, ехать в карете по брусчатке удовольствие, то ещё. Здесь же карета просто скользила по идеально ровной поверхности. Ямщик, видно из местных, видя удивление иноземцев, осклабился и что-то сказал по-русски, а потом пригласил господ назад в карету жестом и, взмахнув кнутом, погнал лошадей, рысью, запев весёлую, судя по тону, песню.

Через час они въехали в Вершилово. На входе не было обычных рогаток. Зато были два огромных оскаленных медведя, вставших в полный рост. Медведи были выполнены столь мастерски, что их впотьмах можно принять и за живых. Дальше вдоль широкой улицы, засыпанной тем же зеленоватым щебнем шли ровные ряды одинаковых домов под красивыми черепичными крышами. Это были ещё не городские дома того же Антверпена, но уже ближе к цивилизации. А может дальше. На улице не было лошадиного навоза, не было отбросов жизнедеятельности человека, не бегали куры и собаки, не воняло помоями и фекалиями. К ним не бросились за милостыней убогие и мальчишки. На них вообще не обратили внимания. Едут себе и пусть едут.

Так они добрались до большой квадратной площади. И опять, это не было площадью Гроте Марк Антверпена, но это тоже было красиво. Прямо впереди был храм, нет, конечно, ему было далеко до Собора Девы Марии его родного Антверпена, но … Храм был красив своей азиатской красотой. Стоящим по бокам площади двухэтажным домам было тоже далеко до Городской ратуши, но … Эти два кирпичных дома близнеца из цветного кирпича под черепичными крышами были зданиями, за которые цеплялся взгляд.

Они окликнули мальчишку, что с деловым видом проходил мимо них, и попытались спросить про маркиза Пожарского, важный недоросль вопроса понятно не понял, но указал рукой дальше по дороге. Они проехали ещё по одной улице с ровными домами и выехали на вторую площадь. И вот тут уже стало понятно, что здесь трудится мастер не хуже тех, что построили лучшие здания Антверпена. Дорога упиралась в огромный собор. Он был ещё не достроен. Только начали закрывать крышу, ещё не было русских луковок куполов, но здание впечатляло. Оно было из кирпича. И его не собирались штукатурить.

Кирпичи были сложены в странный узор, который и не просматривался с первого взгляда, да и со второго тоже. Просто чувствовалось, что порядок есть, только ты его не дорос ещё узреть. В нескольких местах прямо по наружной стене шла чудесная по красоте мозаика. На одной Иоанн Креститель крестил Иисуса. На другой была Богоматерь с младенцем Иисусом на руках. Над рядом верхних окон была ростовая мозаика Иисуса с летающими вокруг белыми голубями. Это был сильный ход, сделать мозаику не внутри, а снаружи собора. Отсталая варварская Европа ещё до такого приёма не доросла. Стоящий рядом с открытым ртом Симон, вытер рукавом набежавшие слёзы и тихо проговорил:

– Только ради этого стоило ехать.

По бокам площади опять строились два одинаковых здания. Их только начали, вывели несколько рядов кирпича. Здания были огромны, не меньше их Городской ратуши. С противоположной от храма стороны площади тоже начали строить большое кирпичное здание, но тоже успели выложить лишь первые ряды кирпича.