Гоша без слов понял, что речь шла об очередной отчаявшейся родительнице. За год с лишним, что он пробыл в клинике, он уже насмотрелся на человеческое горе и знал, что мать больного ребенка пойдет на все что угодно, лишь бы попытаться спасти маленькую жизнь. Последняя из проблемных клиенток умудрилась притащить в клинику пакет с зажигательной смесью и пообещала сжечь себя, если дочь не возьмут на операцию. Пришлось действовать жестко – женщине вызвали психиатрическую скорую помощь. Ребенка Вадим Владимирович обследовал, но ничем помочь не смог – было слишком поздно. Сафронов тоже не Бог, как это ни горько признавать.

Гоша ускорил шаг, предварительно убедившись, что на него никто не обращает внимания, и быстро настиг высокую эффектную блондинку, которая уже взялась за ручку двери кабинета Вадима Владимировича. Он на секунду растерялся – посетительница была меньше всего похожа на отчаявшуюся мать. Скорее на модель c обложки журнала. Может быть, Галина Кирилловна перепутала? Нет, совершенно невозможно. Эта женщина являлась чем-то вроде суперкомпьютера. Но тем не менее сразу заламывать руки и выводить девушку силой Гоша не решился. Лучше вначале предупредить.

– Извините, туда нельзя.

Девушка повернулась, подняла холеные брови. И ничего не ответила. Решительно потянула дверь на себя. Гоша положил тяжелую руку на ладонь девушки. Вадим Владимирович платил большие деньги за собственное спокойствие.

Он заломил девушке руку за спину и прижал ее к стене. Посетительница взвилась:

– Ты что, обалдел? Отпусти немедленно!

– Извините, вы должны покинуть помещение клиники, – вежливо, но с напором предложил Гоша.

– У меня встреча назначена! – продолжала гнуть свою линию Женя.

– Нет у вас никакой встречи. – Гоша легонько встряхнул девушку, та оказалась совсем легкой, наверняка ничего не ест, чтобы оставаться в такой форме.

На глазах у Жени вспыхнули злые слезы. Ее давно уже так не унижали, применяя к ней грубую силу. С того момента, как ей исполнилось четырнадцать и в детский дом пришел Андрей. Он всегда был рядом и не разрешал никому прикасаться к ней даже пальцем.

– Отпусти меня, сволочь. – Гоша уже волок девушку к выходу. Та подвернула ногу и чуть не упала на светлый пол, выложенный таким же мрамором, что и ее ванная.

– Извините, я предупредил, – вежливо извинился Гоша.

Под неодобрительным взглядом Галины Кирилловны Гоша вывел Женю на улицу. Та держала голову высоко вверх – она не опускала ее ни при каких обстоятельствах. В мыслях пульсировала ненависть, придававшая окружающему миру багряный оттенок.

– Ты за это заплатишь, – прошипела Женя.

– Конечно, – согласно кивнул Гоша. – А пока уходите, не создавайте лишних проблем.

Выйдя на крыльцо, он отпустил руку Жени. Та, успевшая привыкнуть к непрошеной опоре, потеряла равновесие, покачнулась и все-таки упала, приземлившись на четвереньки. На глазах выступили слезы ярости, злости и бессилия. Она так много отдала, чтобы ее больше никогда не унижали, и это снова произошло. Она поднялась и посмотрела на небо. Безоблачное, безмятежное. Слезы отступили.

Женя направилась к машине. Гоша с удивлением увидел, как незваная гостья щелкнула сигнализацией роскошного нового «БМВ», скользнула внутрь и, не снимая шпилек, так газанула, что чуть не снесла шлагбаум, преграждавший въезд в клинику.

Женя с яростью кусала губы и смотрела прямо перед собой, пульс потихоньку замедлялся, дыхание выравнивалось.

– Ну что же, Вадим Владимирович, не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Она достала телефон и набрала знакомый номер.