– Что мать, что дочь – исчадия ада… – прошептал он, глядя на потолок. – Пошли, храбрый воробей.

И вот сейчас, обув новые меховые тапочки, она, закутавшись в нагретый плед, нехотя прошлепала в ванную комнату, чтобы принять водные процедуры. Душа пела, но не от огромного количества вещей, которых в ее прошлой жизни почти не было – лишь самое необходимое, – а от того, что на ее запястье красовалась татуировка штрих-кода. По нему она могла совершать покупки или снимать наличные. На ее личном счету разместились тридцать тысяч сивитов, на которые она могла позволить купить себе целые две двухкомнатные квартиры на окраине, но пока не торопилась тратиться, зато была уверена, что в случае чего не пропадет в этом чужом мире.

От обилия нарядов рябило в глазах, но Аля решила не изменять себе, а потому выудила из вороха нераспакованных вещей удобные темно-синие джинсы и вязаную голубую кофту с оголенной спиной. Эти вещи она выбирала сама, и они ей очень понравились. Влажные волосы завивались в тугие локоны, и ей показалось разумным убрать их в высокий хвост, который спускался до самой талии.

Никто не попался ей на пути на первый этаж, но девушка уже и без того знала, где искать разношерстное семейство. Кухня являлась для них сосредоточием и центром дома, а все потому, что им всем было уютно там, где обитала добродушная Мамушка.

– Всем доброе утро! – улыбнулась она.

– Привет! Как ты себя чувствуешь? – обратилась к ней Кассандра, чем несказанно удивила.

– Отлично. Наверняка лучше, чем ты! – рассмеялась Аля. – Меня не заносили в дом на руках под утро.

– А… ммм… Это… просто я хотела узнать, все ли хорошо с тобой после внедрения файла с общими знаниями о мире. Эмит рассказал мне, что водил тебя вчера в Палату после моего ухода.

– Я поняла. Со мной все хорошо. И не обижайся. Хотела пошутить, но все время забываю, что чувство юмора у меня поганое.

– Ничего. Я действительно вчера была не в себе. Прошу меня простить и за это, и за побеги.

Никто не смел вмешаться в их разговор. Мужчины и Мамушка молчали, но и не приступали к завтраку, ожидая, когда Алика сядет за стол и присоединится к ним.

– Присаживайся. Мы ждем только тебя. – Кассандра вздохнула и улыбнулась.

Говорящей предстояло еще одно дело, которое необходимо было решить прямо сейчас. Подвинув к себе тарелку с хасаей, она отломила кусочек пышной лепешки и протянула Алике.

– Это хасая. Семья ест ее руками, разделяя хлеб свой, как жизнь свою, – проговорила она заученную фразу. – Так я признаю тебя членом нашей семьи и оповещаю всех о том, что ты теперь одна из нас. Лепешка имеет немного специфический вкус – сладкая, соленая и с кислинкой. Пробуй. – Кас отломила еще кусочки и раздала их всем остальным, оставив кусочек и себе.

– Спасибо. Мне очень приятно. – Аля покраснела, пряча заслезившиеся глаза. – У меня раньше не было семьи…

Касси замерла, до боли сжимая вилку в руке. Кусочек хасаи застрял комком в горле, не желая проглатываться. С трудом она все же освободила свое горло от преграды, запив ее целой кружкой горячего чая. Нёбо обожгло, но она не замечала боли, как не замечала и скатывающейся слезинки.

– Маленькая, с тобой все хорошо? – Инетр взволнованно погладил ее по плечу.

– Да. Простите. Все отлично. Чем ты еще вчера занималась, Алика? – она хотела отвлечь девочку от плохих мыслей, которые явственно читались на ее лице.

– Марко таскал меня по магазинам. Никогда не думала, что мужчины могут быть такими упертыми! – вдруг восторженно проговорила она, а от печали не осталось и следа. – Мне всегда казалось, что это женщины заставляют их терпеть многочасовые вылазки за покупками, а выходит – им самим это нравится.