В памяти всплыли слова Маруса о том, что на Венере женщины имеют особый статус. Покосившись на врача, который повернулся ко мне спиной и снова уткнулся в непонятные схемы, я стала искать информацию о родине Маруса. Притяжение ноль целых девять десятых. Я покосилась на Ти-Ланию. Венера ей подходит лучше, чем планеты в Союзе, но внутри неприятно тянуло сомнение.

На глаза попалась информация с параметрами звёздной системы. История освоения планет, проект по смене орбиты у двух из них, рудники на спутниках и прочие глобальные факты меня мало интересовали, а вот данные по населению и расам я смотрела уже с большим вниманием.

В инфосети мелькали скандальные статьи о том, как землянок похищали для гаремов марсиан, тут же мигало приглашение о «подработке для милых дам в лучших клубах Плутона. Незабываемые встречи гарантированы!». Угу, а потом однажды проснёшься в борделе, прикованная цепями к кровати.

Солнечная система всё меньше мне нравилась. Ти-Лания всхлипнула во сне и повернулась на другой бок. Если мы вернёмся на родину, её отправят в храм богини любви, а там жрицы не имеют права отказать в этой самой любви любым прихожанам, по первому требованию. Такой судьбы дочери я не хотела, а потому стиснула зубы, смахнула лишние окна и сосредоточилась именно на Венере.

Закрытая планета с особым статусом, правит женский совет, всё имущество распределено между замужними женщинами, многомужество разрешено и даже поощряется ради сохранения населения.

Кажется, я понимаю, почему Марус работает на корабле дальнего следования. Он, как и я, забрался далеко от дома, убегая от традиций и уклада родины. Неужели он согласен вернуться? Судя по информации в сети, мужчин на планете держит только тот самый «ген семейности», или «зов пары», как его иногда называли в околонаучных статьях.

Я читала и не могла решить, нравится мне Венера или нет. Женщинам работать там не принято, и это минус. Потому что снова быть от кого-то зависимой я не собираюсь. Зато медицина именно в плане женского и детского здоровья развита как нигде, и Ти-Лании как девочке там обеспечили бы самый лучший уход, причём за счёт государства. Ведь раз на её мать отреагировал один венерианин, то большой шанс, что и на малышку кто-нибудь откликнется.

И всё-таки всерьёз рассматривать предложение Маруса я не могла. Ну не может, не должен мужчина с такой радостью принимать чужого ребёнка! У нас таких «подкидышей» оставляли родственникам жены, а если они отказывались, сдавали в храм.

Виски начало неприятно тянуть, и я свернула вирт-панель. Время подумать у меня ещё есть, сейчас главное, чтобы Ти-Лания поправилась.

Зашёл Марус, вежливо спросил от двери, не помешает ли он. Поинтересовался, как дела у малышки и может ли он что-то для меня сделать.

Стоило Марусу оказаться рядом, и по спине побежали мурашки, внизу живота налилась горячая тяжесть. Я отводила взгляд, даже не пыталась утихомирить недовольно машущий хвост и чувствовала тихое раздражение.

На все вопросы я отвечала скупо и от помощи отказалась. Было неловко из-за его недавнего предложения, а из-за дурацкого сна то и дело в голове возникали мысли, недостойные порядочной женщины. Например о том, как Марус смотрится без рубашки. И как он целуется.

Вежливо, чуть ли не с поклонами Марус попрощался. Без него в медотсеке стало тоскливо и как-то пусто.

– Как ваше самочувствие? Уверены, что не хотите лечь в кабину после малышки? – поинтересовался доктор, не отрывая взгляд от своих графиков.

– Уверена, – буркнула я и повернулась к спящей дочке. Она во сне улыбалась и сжимала кулачки, как будто ей дали конфеты.