Про законы я не спрашивала, решив поступать, как и всегда, по совести. Да и не было для меня законов. Эса Иссил всегда права и даже главы княжеских кланов не могут пойти против. По словам Алескэра, мне вообще беспокоиться было не о чем, только найти шэсов и жить в своё удовольствие. И даже жилье у эсы Иссил имелось в каждом городе. Только мне ли не знать, что сказки только на бумаге, а в жизни все всегда наперекосяк.

Что-то на голове дёрнулось. Не сразу поняла, что это моя новая призрачная часть тела, до этого момента себя не проявлявшая.

— Пусти, придурок! — заорали громко знакомым голосом, как будто и правда рядом находились. Я закрутила головой, но возмутительницу спокойствия не увидела. А знакомый голос все продолжал надрываться: — Я только посмотрю на вашего духа. В глаза этой сволочи загляну! Пусть возвращает домой, скотина!

Лисье ухо нервно дёргалось, продолжая прислушиваться к гневной речи и сердитому пыхтению. Посмотрела на Алескэра, но по выражению его лица непонятно было, слышит он что-то или это у меня на нервной почве галлюцинации начались.

— Там, — хрипло начала я. Махнула рукой в направлении звука и, боясь радоваться, продолжила: — Кажется, женщина ко мне пришла.

— Проверить? Допросить? — сразу же вскочил на ноги глава. — Мигом разберёмся и доложим, кто решил вас побеспокоить, эса Иссил. Не извольте гневаться. Может, из молодых кто из любопытства приказа ослушался.

Я только головой качнула. Все же Алескэр не слышал.

— Просто проводите её ко мне, — мягко попросила, сомневаясь все больше. Может, правда, головой поехала и к Наполеонам в гости проситься нужно?

Один из охранников, тот, что бегал за поздним завтраком, отправился проверять, а мы замерли. Я, отодвинув тарелку, ждала вердикта, как пациент на приёме у венеролога, Алескэр, все больше хмурился, видимо, событие не вписывалось в программу «развлечений» эсы, а Махинька, которая «стол» накрыла и все время искоса меня разглядывала, вдруг сделала шаг вперёд и согнулась в поклоне.

— Эса Иссил, скажите, — облизывая пересохшие от волнения губы, начала женщина. И даже, когда глава на неё шикнул, не отступила. — Правда, что вы помогли Яшику обернуться и он всю ночь лисом бегал?

Я неуверенно кивнула, чувствуя, как щеки заливает краска.

— Это же от него теперь точно детки будут, — воодушевилась оборотница. И с такой надеждой на меня глянула: — Одарённые?

Что сказать я не знала, но Махиньке это было и не нужно. Она, не переставая кланяться, медленно пятилась назад.

— Женить его, — бормотала она. — Пока спит, с Санкой договориться, пусть дочь готовит и травки развешивает. Да, точно. Сначала детки, потом свадьба, а то опять, стервец, сбежит.

Я, вопросительно изогнув бровь, посмотрела на главу села, но тот отвернулся, не желая объяснять. Зато смогла убедиться, что даже в его возрасте можно покраснеть не хуже помидора. Точно, у них же дети сейчас не рождаются, а тут, можно сказать, самец лисьим духом отмеченный. Пока смотрела на убегающую Махиньку, чуть появление Маринки не пропустила. Впрочем, это надо сильно постараться, чтобы её не заметить.

— Ну, где ваш дух? — уперев руки в бока, грозно наступала она на охранника. — Ты сказал: зовёт, а тут нет никаких призраков! Заманивал, значит, — и с таким предвкушением она это протянула, что я сразу поняла — беднягу пора спать.

— Марин, — громко позвала, вставая с пледа.

С растрепавшейся причёской, в помятом платье, с кусками земли на шпильках, но не потерявшая своего боевого запала, Маринка оказалась около меня в ту же секунду, крепко обняла и тихо всхлипнула: