– Арт твоё лицо ужасно выглядит.

– Жаль, ты не видишь своего, – парировал колкость и продолжил:

– Тебе надо поесть, хоть немного. Ты потерял много крови, поэтому чувствуешь себя таким слабым.

– Не хочу, – хуррит отвернул голову в сторону. Преодолевая его сопротивление, покормил его как грудного ребёнка, погружая пальцы в кашеобразную еду. Лепёшку так и не смог пропихнуть в горло упрямого хуррита. После еды кузнец уснул, его дыхание мне показалось спокойнее, чем раньше. Обмакивая лепёшку в кашу, быстро поел, вслушиваясь в шаги наверху. А там жизнь шла своим чередом – к яме подходили зеваки и плевали вниз. Одна тварь даже умудрилась помочиться вниз, на наше счастье, решётка была в центре, а мы находились немного в стороне. Тем не менее брызги мочи я ощутил на своём лице, бедному хурриту досталось больше. Хорошо он в этот момент спал, иначе точно все мои усилия по повязкам пропали бы даром – такого унижения Этаби не потерпел.

Я уже потерял надежду, когда наверху послышался шум поднимаемой решётки, вырвавшей меня из полудрёмы.

– Арт, я привёл лекаря, – голос Саленко был наполнен радостью. Лестница коснулась дна ямы, первым спустился украинец. Лекарь был дряхлым стариком, тринадцать ступеней лестницы он преодолел за пять минут, останавливаясь на каждой перекладине. Я еле выдержал, чтобы не сдёрнуть его вниз, только опасения разбить его склянки и чашки меня остановила.

Не слушая бормотанья украинца, рассказывавшего, каких трудов стоило внушить жрецам, что смерть Этаби будет разочарованием для Инанны, внимательно смотрел за действиями лекаря. В его сумке через плечо было несколько глиняных чашек с пробками из куска шкуры. Осторожно размотав бинты, лекарь зацокал, пальцами притрагиваясь к ранам моего друга.

«Теперь точно хурриту конец», – мелькнуло в голове при этих действиях. Вряд ли лекарь имел понятие о санитарии, а трогать рану грязными руками – хуже не придумаешь. Они с Саленко перебрасывались фразами, часть разговора я понимал, многие слова были похожи на язык Халов.

– Он говорит, что надо выдернуть остатки стрел и прижечь раны, – соизволил перевести беседу украинец, видя, что я готов взорваться.

– А вот эта рана, что с ней делать? Спроси его? – указал на рану, из которой выходил воздух. Саленко и лекарь говорили долго, украинец переспрашивал, уточнял, даже заблеял как коза. На это его действие лекарь утвердительно кивнул головой.

– С этой раной ничего сделать нельзя. Они таких раненых оставляют, затолкав туда козий жир. Часть выживает, но намного больше умирает, – виновато сказал Саленко, закончив свои ужимки с лекарем.

Выбора у меня не было: я молча смотрел, как происходит лечение. Сверху принесли клещи, такими сам Этаби держал куски железной крицы при ковке металла. Потом появился воин с мечом в руках – кончик оружия алел красным пламенем, образуя оранжевую окантовку. Лекарь, одним искусным движением вытащил кусок стрелы и ловко прижал кончик меча к ране. Зашипела кровь из раны, яма наполнилась тошнотворным запахом жареного мяса. Боль, видимо, была адская – Этаби раздавил деревянную палочку в зубах и потерял сознание.

Лекарь что-то одобрительно сказал, Саленко, не ожидая моего вопроса, перевёл сразу:

– Он говорит, что воин великий, не стонет даже при лечении огнём.

И снова воин-хатт ушёл нагревать свой меч: со вторым обломком стрелы провели такую же процедуру. Этаби лежал без сознания, проверил пульс, чтобы удостовериться, что он жив. Рану выше мечевидного отростка, лекарь заполнил козьим жиром, предварительно подержав его во рту. Получилась разжёванная кашица, к моему удивлению, воздух не выходил, да и кровь не сочилась. Рану в левой подвздошной области не стали трогать – кровь там хорошо запеклась, да и была она неглубокой, если судить по внешнему виду.