Инлал поднялся, давая понять, что беседа окончена. Попрощавшись с эсором, подозвал к себе Масуха, ожидавшего меня во дворе. Повторим ему указание быть у Мунтала с утра, зашагал в сторону центра города – надо было прикупить еды для дороги. Сыры и лепёшки хеттов сохраняли свойства несколько дней. Уже на базарчике, торгуясь с продавцами, меня, осенило: Урер те это же Урарту, располагавшееся в Закавказье, предположительно на стыке территорий Армении, Турции и Ирана. На этом мои познания заканчивались: снова пожалел, что рядом нет Саленко, он бы наверняка знал об этом больше моего.

До ночи время тянулось как никогда медленно: после сытного ужина, решили лечь пораньше, чтобы хорошо выспаться. Этаби захрапел сразу, ко мне сон не шёл. Лёжа на неудобном тюфяке из соломы, раз за разом прокручивал предстоящий побег. Вроде все детали учтены, даже предусмотрел помощника, чтобы не оставлять лошадей без присмотра. Всё равно на душе было неспокойно – даже отправляясь на задание на Украину, не испытывал такого беспокойства.

Мысли автоматически метнулись к прошлой жизни: как там ситуация с войной. Наверняка давно всё закончилось, и русские с украинцами стараются забыть обиды и строить новую жизнь. Иначе и быть не может – один народ, одни корни. Вспомнились слова Инлала про хурритов и змей в одном логове. Неужели все народы проходят через такое? Его слова я мог отнести и к славянам – при едином корне столько противоречий. В данное время и славян то никаких нет – вроде анты живут на территориях Германии, Польши, занимая большую часть восточной Европы. При мысли о предках, неудержимо захотелось на север, туда, где сосновые леса, стройные берёзки и снег по колено. Жара этих мест меня убивала, а снега я не видел с момента попадания в это время. За такими сладостными думами незаметно уснул, проснувшись с первыми лучами солнца.

Этаби ещё спал, повернувшись набок, но ночлежка уже оживала: слышался людской гомон, кудахтанье домашней птицы. Масух ждал меня, сидя прямо в пыли у входа во двор ночлежки. Пока я умывался из колодца, парнишка побежал за нашими лошадьми, узнав адрес конюшни. Спустя несколько минут из нашей комнаты появился Этаби, потягиваясь как медведь после спячки.

Мы успели позавтракать, когда появился Масух с лошадьми: парнишка оседла их и вёл на поводе. На мой вопрос, почему не сел в седло, парень опасливо дотронулся до стремян:

– Это плохо!

Разубеждать его не стал: поделившись с Масухом лепёшкой и куском овечьего сыра, попросил хорошо напоить лошадей, неизвестно, когда они попьют снова. К месту засады идти было рано, город только просыпался. За ночлежкой Мунтала был небольшой пустырь, где обычно паслись козы. Масух отвёл туда лошадей, не снимая сёдел.

– Этаби, через час выдвинемся. Ты готов?

– Да, – коротко ответил гигант, пробуя, как выходит его кинжал из ножен. Проблема была ещё в том, что носить оружие в Хаттуше разрешалось только охранникам. Ножи, точнее небольшие кинжалы, пришлось спрятать в складках туник. Разобрав Глок, тщательно почистил его тряпочкой, смоченной в топленом масле. Конечно, не оружейное, но особого выбора у меня не было. Несколько раз передёрнув затвор, остался доволен плавностью хода.

В проулке мы оказались, когда солнце начало подниматься над головами. В этой широте восход и закат были стремительны: только что светило солнце, а через полчаса уже сумерки.

От места нашей засады до величественного храма Шивини и Тушпеа было не больше трёхсот метров. Площадь перед храмом практически была заполнена – хетты сегодня пришли в нарядных одеяниях. Монотонно покачиваясь, они нараспев пели: