Захар сглотнул, вглядываясь мне в глаза. В глубине его зрачков зажегся триумф, и он стал медленно наклоняться, одновременно обвивая рукой мою талию.

Я завороженно следила за его действиями. Все тело вытянулось в струну, я облизала пересохшие губы и почти потянулась ему навстречу, когда соседская дверь громко хлопнула. Оба вздрогнули. Мир перестал вращаться, а реальность больно ударила по голове. Мы синхронно отступили друг от друга, Давыдов страдальчески скривился, вздохнул и прикрыл глаза. Потом молча прошел в кухню и оглядел пространство.

– Подай пакет, – резко произнес он, запустив пятерню в волосы. – Кран будем чинить. Я так понимаю, ужин мне не светит…

– Мне было некогда, – буркнула я.

– Чем ты занималась? – нарочито расслабленно поинтересовался Давыдов.

Я решила оставить его вопрос без ответа и принесла ему пакет с починочным инвентарем. Захар забрал пакет, достал из него тонкий шланг, назначение которого было для меня загадкой, и ушел на балкон. Вышел оттуда уже с ящиком внушительных размеров, в котором Серёня хранил инструменты. Поставил его на пол и одним резким движением стянув футболку, небрежно бросил ее на табурет.

Зачем он это сделал? Я гулко сглотнула, рассматривая рельефные мышцы, которые перекатывались по широкой спине в такт движениям.

Захар подвинул в сторону миску Киллера, открыл кухонный шкаф и принялся что-то деловито рассматривать. А я глазела на него. Давыдов сел на корточки, отчего края джинсов сползли ниже, открывая моему взору две ямочки на пояснице и край резинки боксеров.

– Аня, подай разводной ключ, – попросил Захар, протягивая руку.

Я замотала головой, выгоняя розовый туман, и споро открыла ящик. Наугад достала агрегат, который оказался довольно тяжелым, и вложила в ладонь Давыдова.

– Это газовый, а мне нужен разводной, – возмутился Захар так, словно я каждый день кому-то подаю инструменты.

Мне же казалось, что он говорит на другом, непонятном большинству девочек языке.

Давыдов вернул мне железку, сам порылся в ящике и достал другую. А я так и застыла, снова засмотревшись на его голый торс.

Краем глаза увидела, как в кухню вальяжно внес свою персону Киллер, недовольно осмотрел место своего пропитания, которое временно занял Захар, и задиристо зашевелил усами. Киллер не терпел вторжений на свои территории. Поэтому приготовился к бою, нацелившись на оголенную спину Давыдова, согнул передние лапки и грозно зашипел.

– А ну, прекрати! – приказала ему громче, чем следовало.

Захар дернулся, разворачиваясь ко мне, из моей ладони выскользнул тяжелый газовый ключ, и, повинуясь закону мирового свинства, опустился прямо на ногу Давыдова. Он резко вдохнул, а на выдохе выругался, так красиво объединив в одном предложении долбаного кота, чертов кран и свою судьбу в целом, что я заслушалась. И ведь не повторился ни разу!

Киллер тоже впечатлился и, прижав уши к голове, попятился задом, не делая больше попыток нападения.

– Аня, твою мать! – продолжал бушевать Захар.

– Я тебя от Киллера спасала, – попыталась оправдаться я.

Давыдов несколько раз глубоко вдохнул, застонал и рявкнул:

– Сядь на табурет. И не шевелись!

Я плюхнулась на сиденье, а на колени мне Захар приземлил притихшего Киллера.

– Катастрофы!

– Прости, пожалуйста, – пропищала я, машинально поглаживая кота.

Давыдов потер ушибленную конечность, обжег меня взглядом и нервно продолжил чинить злосчастный кран. Резкими, рваными движениями выдернул поврежденную деталь из-под раковины и откинул в сторону.

Я хотела предложить приложить к травме что-нибудь холодное, курицу, к примеру, но вспомнила, что курица должна была быть не замороженная, а приготовленная, и пристыженно замолчала, виновато кусая губы.