В карманах шубейки обнаружился только фантик от конфеты. Вот и все документы…

Пока Макс обшаривал ее вещи, девчонка ходила за ним хвостом, смотрела настороженно и молчала, а потом вдруг осторожно тронула за рукав, поманила за собой обратно в кабинет. Макс и глазом моргнуть не успел, как дурочка подошла к компу, закрыла программу, с которой он работал, зашла в Word. Он, словно загипнотизированный, следил за ее манипуляциями и даже не делал попыток вмешаться.

Тонкие пальцы запорхали по клавиатуре. На мониторе высветился текст:

«Здравствуйте. Меня зовут Лиза. Я не могу говорить».

Вот оно, значит, что! Девчонка, оказывается, глухонемая. А он – дурочка-дурочка…

– Ты не-ма-я? – спросил Макс, на всякий случай четко выговаривая каждый звук, чтобы девчонке было удобнее читать по губам. Обычно ведь глухонемые умеют читать по губам.

Она поморщилась, точно от боли, утвердительно кивнула, снова потянулась к клавиатуре:

«Что со мной случилось?»

– Что с тобой случилось?! – изумился Макс. – Это ты у меня спрашиваешь, что с тобой случилось?!

Девчонка, и без того белая как полотно, побледнела еще больше. Максу показалось, что она вот-вот расплачется. Только этого не хватало!

– Так! Стоп! – Он предупреждающе поднял руки. – Никто не волнуется! Никто не плачет! Ясно?

Она закусила губу, кивнула.

– Давай разбираться. Идет?

Снова кивок.

– Значит, так: я подобрал тебя вчера на дороге, недалеко от своего дома. Ты была, мягко говоря, не в себе. Пила что-то? Или дурь приняла?

Девчонка отрицательно мотнула головой. В ее глазах плескалась паника.

– Ничего не пила? – недоверчиво переспросил Макс. – Ну не знаю, трезвой ты не выглядела. Это раз, – он загнул указательный палец. – И еще ты была насквозь промерзшей – это два. Я тебя пожалел, привез к себе, разморозил как умел.

При слове «разморозил» девчонка стала покрываться багровыми пятнами, судорожно вцепилась в полы халата – застеснялась, наверное.

– Только не надо падать в обморок. Можешь быть уверена, ничего нового я вчера не увидел, – сказал Макс тоном прожженного ловеласа.

Если он рассчитывал успокоить девчонку, то расчет не удался. Кажется, ей стало совсем нехорошо.

– Эй, ты чего? – испугался Макс. – Хватит мне тут истерики устраивать! Я, между прочим, человек нервный. Я тоже расстроиться могу. И вообще, на твою девичью честь я не покушался, да я на тебя даже и не смотрел. Больно ты мне нужна от… – Он хотел было сказать «отмороженная», но вовремя прикусил язык.

Девчонка затрясла головой, рухнула в кресло перед ноутбуком, сжала виски руками, тихо заскулила.

«Не обошлось-таки без истерики», – подумал Макс, пристраиваясь на краешке стола и пытаясь заглянуть ей в лицо. Он даже хотел погладить ее по спине, но передумал. Как бы там ни было, в какую бы переделку она ни попала, это не его дело. У него хватает своих проблем. Незачем добровольно сокращать дистанцию. Он и так поступил сверхсознательно, спас незнакомую деваху от верной смерти, притащил к себе в дом. Дальше пусть уж сама как-нибудь, чай, не маленькая…

Девчонка всхлипывала, размазывала по лицу слезы, а Макс сидел на столе, смотрел сверху вниз на ее вздрагивающую макушку и не знал, как правильно поступить. Сохранять дистанцию становилось все труднее.

– Все, хватит рыдать! – сказал он, а потом вспомнил, что она глухонемая, и потряс ее за плечо.

У нее были красивые глаза – светло-карие, с зелеными крапинками.

– Не плачь! – громко, словно это что-то меняло, сказал он.

Девчонка закусила губу, вытерла слезы.

– Хочешь есть?

Она отрицательно покачала головой.