– Ваша квартира занимает весь этаж?

Он посмотрел на нее, видимо, пытаясь вспомнить, кто его соседи:

– Кажется, нет.

Она прошла к бежевому дивану и присела. Повсюду ощущались чистота и домашний уют. Но чувство неловкости и стыда по-прежнему клубилось внутри. Что она натворила? Зачем поехала на север? Зачем послушала Камиллу? Ах да, она же была расстроена из-за собаки. Она была зла. Пыталась кому-то что-то доказать. Но что из этого вышло? Столько проблем, и на ее совести труп. Она убила человека! Наконец-то до нее стало доходить. Шок постепенно отпускал, позволяя катастрофе разрастаться внутри. Она убила человека!

Стефано протянул ей стакан с золотистой жидкостью и сел возле нее, держа в руках такой же для себя:

– Выпей это.

– Что это?

– Виски. Пей. Это расслабит тебя.

Возможно, ей пора принимать антидепрессанты, а не алкоголь. Но она послушно сделала глоток, и горячая жидкость растеклась по желудку, быстро поднимаясь к мозгу. А мозг по-прежнему кричал: «Убила, убила!» Диана не хотела слушать его, ей хотелось уснуть и проснуться, осознав, что это был всего лишь сон. Но боль, причиненная Гриффином-младшим, не могла быть сном. От одного воспоминания его мерзких рук, дыхания и голоса девушку передернуло. Ей хотелось зарыться в постель и лежать там до тех пор, пока она не излечится. От этого вообще можно излечиться?

– Диана, – прошептал Стефано, возвращая ее в реальность, но она не смотрела на него, не смела поднять глаз, – я не буду спрашивать тебя, что ты там делала, потому что догадываюсь.

Догадывается? О чем? Что она от злости к нему пошла к его врагам?

– Убить человека так же нелегко, как его родить. Только во втором случае – сначала мучения, а в первом… – он ненадолго замолчал, – мучаешься потом.

Она будет мучиться до конца своих дней. Она убила сына Джона Гриффина, он ей никогда этого не простит, если узнает. Она бы точно не простила за такое.

– Одним ублюдком меньше. Я готов был сам убить его.

– Я запуталась. – Она посмотрела на Стефано помутневшим взглядом, понимая, что слезы застилают глаза. Он тут же прижал ее к себе, гладя по волосам и пытаясь успокоить.

– В чем, Диана?

Ей даже говорить было тяжело, она не могла думать, ощущая так близко его присутствие. Она запуталась во всем. В своей жизни, в себе… Она потерялась. Кто она теперь?

– Я не знаю, Стефано… – Диана разревелась у него на груди, оставляя следы на его рубашке. – Я поняла кое-что.

Она тут же слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и, встретившись с ним взглядом, произнесла:

– Это страшно. Но я поняла, что собаку мне жаль больше, чем Николаса.

Висконти засмеялся и покачал головой.

– Я монстр? – Она с непониманием продолжала смотреть на него. Может, он даст ответ на этот вопрос?

– Нет, Диана. Николас Гриффин – монстр. Мне тоже собаку жаль больше, чем его.

Но улыбка по-прежнему не сходила с его лица:

– Ты меня насмешила.

Диана наконец улыбнулась и снова прижалась к нему, ощущая тепло. Стефано одной рукой накинул на нее плед, а второй рукой гладил ее волосы, создавая атмосферу покоя и уюта.

– Только не уходите, – прошептала она в полудреме, – не оставляйте меня одну.

– Не оставлю, спи.

Сколько она так пролежала, Диана не знала. Разбудил ее звонок его мобильного. Стефано тут же нажал на входящий, поморщившись от громкого звука:

– Слушаю.

Он сказал «слушаю», а ей он всегда говорил сразу целое предложение. Диана открыла глаза, вспоминая, что Камилла тоже должна была позвонить. Но встать было сложно: она лежала на его коленях, ей было сладко, а он все еще гладил ее волосы, говоря по телефону. Диана прислушалась.